В рядах офицеров раздался невеселый смешок. Марков, приосанившись, громко проговорил:
— А теперь должен объявить, что приказом командующего, славное имя которого известно всей России, я назначен командиром Первого офицерского полка. Этот полк, как видите, образовался из ваших трех батальонов и моих моряков, хорошо известных по боям под Батайском, где они выказали немало стойкости, находчивости, боевой сметки и храбрости. — Марков с гордостью бросил взгляд в сторону моряков, одетых в черные бушлаты и шинели.
Ивлев тоже взглянул в их сторону и увидел по выражению лиц моряков, что генерал Марков пришелся им ко двору. Кстати, и в самом генерале после месячного общения с ними появилось нечто от ухваток и повадок лихих морских волков.
— И далее объявляю, — продолжал Марков, — командиры батальонов переходят в положение ротных командиров, ясно — это понижение. Но и тут вы, господа, не огорчайтесь: и я сам с командующего фронтом фактически перешел на батальон. Будем же смелы и настойчивы. Поставим на карту жизнь, чтобы выиграть свободу! Плен и рабство — безвременная могила!
Марков умолк, и тогда Ивлев, откозырнув, сообщил, что полку придан студенческий батальон генерала Боровского.
— Ага! Вот кстати! — удовлетворенно произнес Марков и, приложив руки рупором ко рту, торжественно прокричал: — Вот только сейчас адъютант генерала Корнилова поручик Ивлев принес сообщение, что в наш полк вливается батальон студентов города Ростова. Ну что ж, скажем спасибо! — Марков горячо пожал руку Ивлеву.
В отличном настроении Ивлев вернулся в станичное правление, где разместился штаб командующего. Но тут же, на крыльце, Долинский огорчил его сообщением об отказе походного атамана Попова присоединиться со своим отрядом к Корнилову.
— Что же теперь будем делать? — растерянно спросил Ивлев.
— А вот вечером соберется военный совет и решит.
* * *
Как только стемнело, в просторном кабинете станичного атамана над длинным письменным столом зажгли большую висячую лампу.
Генералы, собравшиеся на совет, расселись на стульях вдоль стен и тихо, невесело о чем-то переговаривались.
Алексеев и Корнилов поместились за письменным столом.
Ивлев, чтобы никого постороннего не впустить, стал у дверей.
Корнилов поднялся:
— Господа, наши переговоры с походным атаманом Поповым оказались бесплодными. Теперь нужно решить: куда нам идти? — Генерал сделал паузу. — Я предлагаю идти через калмыцкие степи в Астрахань. Переход в зимних условиях труден. Следовательно, мы должны до апреля прозимовать где-то у границ Ставропольского края, в станицах, далеких от железнодорожных линий, а значит, и от большевистских эшелонов. А с наступлением весны двинуться, как говорят, по зеленой травке к астраханским казакам… Итак, господа, по поводу моего предложения прошу высказаться с полной откровенностью.