Ну, с Шарлоттой все было понятно: она совсем недавно покинула родной дом, и воспоминания о жизни под присмотром отца были еще свежи. У нее до сих пор кружилась голова от обретенной свободы (в те дни, когда ее не мучило чувство стыда).
— И что будет, если твой папа заведет себе подружку? — пришла ей в голову новая мысль. — Представляешь, как это будет мерзко: увидеть, как он занимается сексом?
— Но… — попыталась я возразить. Идея о том, что папа может завести подружку, была смехотворна. Почти столь же смехотворна, как идея о том, что я заведу друга.
О друге сейчас речи и быть не могло. Поцелуй Дэниела был случайностью, которая больше никогда не повторится.
Когда папа застал нас с Дэниелом целующимися, он постоял, неодобрительно глядя на нас (мы виновато ежились), а потом молча вышел, оставив нас приходить в себя. Я ждала, когда пройдет сердцебиение и ко мне вернется способность ровно дышать, а Дэниел ждал, когда пройдет эрекция и к нему вернется способность ровно ходить.
Мы сидели на диване, немые от смущения.
Я хотела умереть.
Все это было просто ужасно.
Я целовалась с Дэниелом! Целовалась с Дэниелом. Целовалась с Дэниелом. И папа видел меня — какой позор! Я обнаружила, что какая-то часть меня хотела бы навсегда остаться в четырнадцатилетием возрасте.
Итак, после сногсшибательной новости, которую преподнесла мне мать, на меня тут же обрушился еще один удар: сексуальные заигрывания со стороны Дэниела. От двойного потрясения я не могла ни о чем думать.
Все было так дико.
И вообще было непонятно, почему его заигрывания произвели на меня столь мощный эффект. Наверное, потому, что мою психологическую устойчивость поколебало недавнее разрушение нашей семьи.
А что касается мотивов Дэниела, то кто его знает? В конце концов, он — мужчина, а я — женщина (в некотором роде, хотя скорее все-таки — девушка). То есть я просто попалась ему под руку.
Да, день у меня выдался тяжелый. Мне захотелось, чтобы у нас с Дэниелом все оставалось как прежде. И я сделала то, что всегда делала раньше, — оскорбила его.
— Ты воспользовался моей слабостью, — проворчала я. — Грязный подонок, — добавила я, для пущей верности.
— Ты правда так считаешь? — удивленно взглянул на меня Дэниел.
— Да. Ты знал, что я расстроена из-за папы. И решил разыграть из себя соблазнителя.
— Извини, — сказал Дэниел с помрачневшим лицом. — Я вовсе не хотел…
— Давай забудем то, что случилось, — очень ханжески вздохнула я. — Просто забудем. Но смотри, чтобы этого больше не повторялось.
Я знала, что веду себя гадко. Танго танцуют вдвоем и все такое. Но мне хватало забот и без того, чтобы разбираться, влюбилась я в Дэниела или нет. Я решила не думать об этом. А я отлично умела не думать о том, что мне неприятно.