С каждым днем все тяжелее становилось вести бой передовому отряду. Там росли потери. Каждую ночь в передовой отряд подвозили боеприпасы, временами поддерживали курсантов танки, но самое главное — артиллерии было у нас меньше, чем у противника. Помогали лишь отличная слаженность орудийных расчетов, беспредельная отвага курсантов-артиллеристов.
Незадолго до рассвета Костин, оставив за себя майора Копелева, решил направиться в передовой отряд. Но едва сел в полуторку, как Копелев сообщил ему, что его вызывает заместитель командующего армией генерал-лейтенант Акимов.
— А где он разместился?
— На окраине Сергиевки…
«Это мне по пути», — подумал Костин.
Скоро полуторка прибыла в деревню, и полковник встретился с генералом.
— Вы куда-то собрались? — спросил он Костина.
— В передовой отряд, чтобы ознакомиться с обстановкой на месте. Думаем усилить его еще одной батареей…
— Не следует ехать туда! — сказал генерал. — Сейчас все внимание должно быть уделено усилению главной полосы обороны. Не сегодня-завтра противник подойдет сюда. Надо еще и еще раз многое проверить, укрепить боевое охранение.
Костин отправил автомашину на командный пункт, а сам вместе с заместителем командарма направился на передний край. Решили убедиться в готовности воинов к предстоящим боям.
— Каково положение на фронте? — спросил Костин. — Верно ли, что в районе западнее Вязьмы немцам удалось окружить три наши армии?
— К сожалению, это так. Но войска сражаются и в окружении, сражаются до последнего патрона. Они вынудили противника оттянуть немало сил из ударных группировок.
Холодная ночь сменилась промозглым рассветом. Орудийные выстрелы и разрывы снарядов слышались уже совсем близко.
Дежурный по штабу представил полковнику Костину майора И. В. Дементьева, который доверительно сообщил, что прибыл по приказу командующего Московской зоны обороны во главе особого дивизиона из состава ГМЧ. При этом майор вручил Костину пакет с множеством сургучных печатей. На конверте значилось: «Перед вскрытием тщательно проверить исправность печатей». Такое уже настораживало. На первой странице документа крупным шрифтом напечатано: «После прочтения сжечь в присутствии командира и комиссара части ГМЧ». Особо оговаривалась персональная ответственность за сохранение нового оружия в тайне от врага, вплоть «до предания суду, если реактивное оружие попадет противнику».
Все это взволновало полковника. Он пытался расспросить командира дивизиона о новом оружии, но тот коротко ответил:
— Согласно приказу я не имею права никому, в том числе и своему начальнику, ничего говорить.