– Привет! Господи-боже! Извини, я просто, ну, не ожидал. – Я встал из-за стола и стал ходить по кухне из стороны в сторону. – Я дико рад тебя слышать. Ты. Ты. Ты исчез.
Он засмеялся:
– Да жив я, жив. Просто работы было много.
– Да? И что за работа?
– Ну, разная работа. Я как раз по этому поводу и звоню. Как у тебя там дела на рабочем фронте?
Я почему-то сразу понял, что он и так уже все про нас знает, – он всегда все обо всех узнавал, прежде чем звонить. Я рассказал ему о нашей жизни, о ребенке. Он кратко поздравил меня и тут же перешел к делу:
– Слушай, у меня есть для вас отличное предложение. Надо встретиться.
Первая встреча Грека и Оли прошла не очень гладко – она ударила его. По-настоящему. В челюсть. Звук такой, словно кто-то уронил кочан капусты на кафельный пол. Я встал между ними, схватил Олю за руку, ее трясло.
Грек сплюнул на ладонь кровавую слюну, проверил языком зубы.
– И я рад тебя видеть.
– Восемь лет! – сказала она сквозь зубы. – О чем ты думал? Знаешь, я рада, что ты жив и здоров, учитывая то, что я видела, но, боже мой, какой же ты мудак! – Покачала головой.
Весь вечер и всю ночь мы говорили – вспоминали прошлое, обсуждали планы. Грек попытался объяснить свое исчезновение: его дядя, сказал он, был сотрудником ВВС и предложил ему место в своей команде. «Сложнее всего было уехать, я знал, что нехорошо поступаю. Но и рассказать никому об этом предложении я не мог, вы бы начали отговаривать меня, и вам бы это удалось. А я не хотел оставаться, я хотел уехать. И чем дальше, тем лучше».
Вот так: он выжил под пулями и бомбежками, однажды попал в плен к сепаратистам, потом занял должность исполнительного продюсера и три года занимался производством новостных программ и документальных фильмов. А теперь просто взял и вернулся в Москву; и за обеденным столом объявил нам, что сейчас набирает команду профессионалов для создания нового СМИ. Задача амбициозная, и если бы я не знал его лично, я бы засомневался, но это был Грек, поэтому я не стал задавать вопросов – я знал, он не станет на них отвечать.
Он очень сильно изменился за эти восемь лет – кожа на лице грубая, словно дубленая, обветренная, обожженная солнцем, глубокие морщины на лбу и в углах рта. Он все еще стригся сам, только теперь уже налысо; привычка же убирать челку с лица осталась, хотя челки уже и не было – поэтому, когда он резко дергал головой, это выглядело как нервный тик. В свои тридцать два он выглядел минимум на сорок.
Через неделю мы уже осматривали помещения для будущего офиса на юго-западе Москвы. Еще через две недели российский офис новостного портала «Осмос» был официально открыт, и, разбивая бутылку шампанского, Грек сломал дверной косяк на входе в свой кабинет. Этот конфуз его нисколько не расстроил.