Воздух в вагоне был душный и неподвижный, словно осязаемый. Запах старой газетной бумаги. Первый блокпост был позади, мы въехали в буферную зону. Поезд остановился прямо перед Стеной, на границе, его отогнали на запасной путь, где он остановился в ожидании разрешения на проезд через шлюз. Беспокоиться не о чем, сказал Карский, обычная формальность, проверят только документы, в вагоны лезть не будут: произведения искусства под защитой Минкульта.
– Можете даже выйти, подышать свежим воздухом, – сказал он.
И я вышел. Мы так торопились покинуть квартиру, что совсем не захватили еды, и теперь у меня сводило желудок от голода. Вдали в небе – лучи прожекторов. Ночь как засвеченная фотография. Звезд не видно, зато отлично видно три вышки – их силуэты на горизонте похожи на «Скорбящих матерей» Вадима Сидура. Воздух такой густой и душный, что звук шагов кажется смазанным, словно доносится из-под воды.
Я все не мог поверить, что мы уезжаем. Сел прямо на задницу, в траву, подбирал комья земли и разглядывал их – бессмысленное действие, но меня успокаивало. Я видел летучих мышей, они летали быстро и прямо, как брошенные кем-то камни. И я вдруг понял, что никогда не замечал, как они поворачивают при полете. Они вообще умеют поворачивать?
Потом еще какой-то звук в тишине – шорох гравия, словно кто-то поскользнулся, спускаясь по насыпи. Затем – шаги. Они удалялись.
Я встал и вгляделся в даль. В высокой траве увидел только голову и рюкзак. Рюкзак узнал сразу. Это Марина. Она шла в сторону лесополосы – быстро, уверенно, не оборачиваясь.
Я уже было открыл рот, чтобы окликнуть ее, но сдержался, вспомнив, где нахожусь. Я бросился за ней, настиг уже в лесу, под кронами сосен. Луна светила ярко, свет пробивался сквозь ветви, и я отчетливо видел силуэт впереди. Тогда я окликнул ее вполголоса, и она резко обернулась – испуганная, бледная.
– Что ты здесь делаешь?
– Я? Это ты что здесь делаешь?
– Возвращайся назад.
Обернулась и, ускоряя шаг, пошла дальше.
– Эй!
Я снова бросился за ней:
– Марина!
Она зашипела:
– Твою мать, перестань орать, придурок! Мы в ста метрах от блокпоста.
– Ты ведь в курсе, что мы еще не пересекли границу? – спросил я.
– Возвращайся назад. – Тон матери, которая пытается осадить непослушного сына. – Я тоже скоро вернусь. Обещаю.
– Неа, так не пойдет. Ты меня совсем тупым считаешь?
Мысли путались, я пытался понять, что она делает и зачем. Зачем пытается уйти в лес в буферной зоне? Какой в этом смысл? Первая мысль: она что-то украла. Неужели все так банально? И она просто пытается стащить одну из картин Караваджо?