Один из участников расстрела, чекист Никулин, впоследствии говорил: «Я считал, что если я попаду в плен к белым и со мной поступят таким образом, то я буду только счастлив». На той войне просто расстрел означал большую гуманность.
Но ведь есть еще и второе дело – и оно резко выламывается из логики событий. Кто принимал решение о расстреле остальных девяти человек, к делам бывшего царя совершенно непричастных? Никогда в жизни ни ВЦИК, ни Совнарком не утвердили бы приговор о казни членов семьи, и тем более несовершеннолетних (что по большевистским законам абсолютно недопустимо). В 1919 году Дзержинский, озверевший от измен военспецов, просил разрешения расстреливать членов семей изменников – не дали! А 1918 год – время куда более вегетарианское.
Организаторы казни, кстати, это прекрасно понимали, потому и врали Москве о семье, потому и в постановления ВЦИК и Совнаркома вошел только расстрел Николая.
Ну, а слуги и доктор Боткин и вообще-то были ни при чем.
Нет, если бы речь шла о героическом красном командире Хохрякове – тут вопросов вообще не возникает. От двадцатипятилетнего кронштадтского матроса можно было ждать чего угодно! Но образованные, политически опытные старые большевики – у них-то с какого перепугу проснулась классовая непримиримость до полного помрачения?
У них должен быть мотив, его не могло не быть. А то, что мы мотива не видим, – значит, плохо смотрим.
О чем вспоминали очевидцы
Давайте попробуем смотреть хорошо. Поищем странные, необъяснимые мелочи, зацепочки, оговорки. Вдруг да помогут?
Существуют две версии рассказа Юровского. Одна, с архивной ссылкой, была опубликована в 1989 году в журнале «Слово», вторая – из записи встречи старых большевиков в Свердловске. Обе похожи на подлинные. Друг другу они не то чтобы противоречат, но разночтения имеются. Единственное, что в этих двух рассказах полностью совпадает, кроме описания расстрельной команды, – это визит Голощекина и машина, которая должна была приехать в 12 часов ночи, но на полтора часа опоздала, поэтому операцию пришлось перенести на половину второго.
Итак, грузовик приехал, и Юровский пошел будить арестованных.
«Когда приехал автомобиль, все спали. Разбудили Боткина, а он всех остальных. Объяснение было дано такое: “Ввиду того, что в городе неспокойно, необходимо перевести семью Р-ых из верхнего этажа в нижний”… Внизу была выбрана комната с деревянной оштукатуренной перегородкой, чтоб избежать рикошетов, из нее была вынесена мебель. Команда была наготове в соседней комнате. Р-вы ни о чем не догадывались. Комендант отправился за ними лично один и свел их по лестнице в нижнюю комнату. Ник. нес на руках А-я, остальные несли с собой подушечки и разные мелкие вещи».