— И сейчас ты хочешь внести свой вклад тем, что будешь таскаться со мной по Бостону, — констатировал Бред.
Она кивнула.
— Кейт, ты и я — это не очень хорошая идея.
— Потому что мы когда-то были обручены?
«Потому что ты сводишь меня с ума», — подумал он.
— Я привык работать один, — сказал он вслух.
— Я не стала бы тебе мешать.
«Нет, ты бы только постоянно отвлекала меня».
Между ними, может быть, и было все кончено, но он был мужчиной. А она — красивой женщиной. Такое сочетание всегда чревато.
— Нет.
Она издала легкий звук протеста. Глаза ее были устремлены на портрет. Он вгляделся в ее лицо.
Замешательство, боль, тоска так ясно читались на нем!..
С тех пор как Бред занялся «делом Мэделин», он неоднократно встречал Кейт, и всякий раз она была воплощением холода и сдержанности. А сейчас в течение дня столько перемен: и слезы, и смятение, и нерешительность…
— Ну хорошо, — согласился он, — мы отправляемся завтра рано утром. Мэри, моя секретарша, позвонит и скажет время рейса.
Ее глаза снова заблестели. Кейт посмотрела на него так, будто он только что спас котенка от гремучей змеи.
— Спасибо!
— Не опаздывай. И не тащи с собой сто чемоданов, принцесса. Мы летим в Бостон, чтобы работать, а вовсе не на показ мод.
В ее глазах сверкнули знакомые молнии, но Бред уже был в дверях. С ее гневом он мог справиться. Со слезами же — нет.
Бред вот-вот должен был прийти, а Кейт еще и не начинала собираться.
В отцовской спальне было темно — окна закрывали тяжелые шторы. Кейт подошла к кровати.
Казалось, Кейн Стоквелл не заметил ее прихода — глаза его по-прежнему были закрыты. Отцу было всего лишь шестьдесят лет, но выглядел он значительно старше. Она присела на краешек и робко дотронулась до его руки. Тяжелые веки приподнялись, больной повернул голову. Узнал ли он ее?
— Доброе утро, папочка.
— Гандерсон, если вас не затруднит, я хотела бы остаться с отцом наедине, — обратилась она к неотлучно дежурящему при отце слуге.
Тот кивнул и вышел.
Кейт снова повернулась к больному.
— Я сегодня утром лечу в Бостон, — произнесла она. — С Бредом Ларсоном.
Бесцветные губы искривились, словно силясь возразить. Стоквелл-старший всегда относился к Бреду с крайним пренебрежением. Когда двадцатилетняя Кейт объявила, что они собираются пожениться, он словно с цепи сорвался. Так что произнести сейчас свой монолог ей стоило немалого мужества.
— Мы хотим найти Мэделин, — продолжала она.
Лицо больного снова мучительно искривилось.
Кейт всегда боялась отца, но теперь ощутила жалость.
— Мы друг друга разочаровали, папа. Ты и я, мы оба…