Она зашла на кухню – из стекла, гранита и стали – и увидела единственного человека, который мог определить местонахождение своего работодателя как по радиолокатору.
– Алексио, – обратилась к нему Кира, – вы не видели господина Азмара? Он не вернулся к обеду, и я подумала…
– Он прогуливается по берегу, мисс Дарцин, – ответил Алексио, не отрываясь от складывания салфеток. – Он просил передать это вам, если вам нужно будет с ним поговорить.
Еще как нужно! И он это знал.
– Спасибо за очередной потрясающий обед. – Жаль только, пришлось провести его в одиночестве. Снова.
Кира прошла мимо бассейна к воротам, ведущим на личный пляж. Луна была не полной, как тогда, во время их импровизированного круиза, но светила достаточно сильно. Кире не пришлось далеко идти, чтобы увидеть силуэт мужчины, сидящего на песке и обхватившего колени руками.
Скинув сандалии около большого камня, Кира направилась к нему, и чем ближе она подходила, тем лучше был виден его профиль. «Красавец богач», – была ее первая мысль. «Он взволнован, но непреклонен», – подумала она через секунду. Тарек был погружен в размышления, и ей даже не хотелось его тревожить. Но она должна была собрать информацию, от которой зависело их с ребенком будущее, и тянуть больше было нельзя. Слишком долго она выбирала время, боясь, как он отреагирует на новость. У него явно были способности к воспитанию детей, и это ее одновременно удивляло и радовало.
Через пару минут Кира уселась рядом с ним и притянула колени к груди.
– Ты сегодня какой-то задумчивый.
– Я все размышлял над твоими словами о Жасмин.
О некоторых словах Кира жалела, но не обо всех.
– Тарек, я не хотела навязываться.
Его мысли явно витали где-то далеко, и он ответил не сразу.
– Она очень общительная девочка, по натуре свободолюбивая. Весь день бегает. – Он улыбнулся. – А еще она прекрасный рассказчик. Я иногда слушаю только ее голос. Этой девочке как будто плевать на все невзгоды, свалившиеся на нее.
Киру глубоко тронула нежность в его голосе.
– Дети легко приспосабливаются. Нужно только, чтобы их любили.
На лице Тарека показалась печаль.
– Наверное, ей лучше подойдет другая семья, с мамой и папой.
«Мы могли бы стать такой семьей», – чуть не сказала она, но вовремя остановилась.
– Тарек, ты в себя не веришь. В тебе есть и сострадание, и способность любить.
Он посмотрел на нее и взял за руку.
– Я искренне рад твоей вере в меня, но, боюсь, я не способен на настоящие чувства. Вряд ли это изменится.
Она положила голову ему на плечо.
– Уже изменилось. Ты с такой теплотой рассказывал о Жасмин! Чувства всегда в тебе были, просто ты боишься их выражать. Очень жаль, что когда-то тебе причинили боль…