Стихи были переписаны на отдельном листке и уже другим почерком. Прочитала их раз, другой…
В окна хлещет проливным дождем,
Сохнут полинялые тужурки.
Голосит березовым огнем
Старая пузатая печурка.
Парни тайно память теребят,
Спрятавшись в себя и даже глубже,
Умные о стоящем грустят,
Глупый о потерях мелких тужит.
Кто-то взялся скуку описать,
Ковырнул засохшие чернила,
Вспомнил непременно «божью мать»,
И бумагу пламя поглотило.
Переел изрядно нам бока
Выходной по прихоти погоды.
Злимся, дышим ядом табака
На друзей приевшиеся морды.
Только деду среди нас не скучно,
«Ногу» сотворив из кочерги,
Сучит дратву, проклинает тучи
И латает наши сапоги.
«В окна хлещет проливным дождем, сохнут полинялые тужурки…» Сохнут под дождем?.. А это вот: «И даже глубже» автору понадобилось явно для рифмы. А вообще-то ничего написано. Видишь этих парней. «Умные о стоящем грустят, глупый о потерях мелких тужит». Интересно, кто он, этот автор? За что, за какие проступки оказался там, рядом с Андреем? Но он лучше Андрея. Прозорливее, умнее даже. Конечно! И это хорошо, что рядом с Андреем есть такие. Может, и он научится думать? Научится ли? Пока по его письму не видно… Нет, не пошлет она Андрею свой адрес! И что она ему напишет? Полное письмо упреков? Так ей себя надо больше упрекать.
Снизу, от мастерских, вдруг раздался, — враз, будто прорвало что-то, — гомон девичьих голосов. Закончились занятия. Здесь ее не найдут. Никто из девчонок и не знает об этом пеньке. Можно дождаться, пока все уйдут на ужин, и пройти в изолятор. Успеть бы только застать Зойку, угостить ее рыбой. Мать расстаралась, достала где-то кусочек балыка.
Письмо Андрея, если и потеряется, не жалко, пустое оно а вот стихотворение надо припрятать, перечитать еще.
Зойка неожиданно согласилась поужинать вместе, предложила деловито:
— За хлебом сбегаю…
Она принесла две порции пшенной запеканки, которую давали на ужин, и чайник.
— После солененького чаю непременно захочется… Нет, ты меня не уговаривай, компот я не буду. Вот конфетку возьму.
Отяжелев от еды, Зойка откинулась на постель, поинтересовалась:
— А ты чего сегодня такая?.. Не хмурая, а… вот даже и не поймешь. Мать что сказала? Ты вообще… молчишь больше. Я так не могу. У меня что на уме, то и на языке. И без людей я не могу.
— А чего они тебе, люди? У них одна забота: прожить полегче. А так…
— Вообще-то ты верно, — согласилась Зойка. — Такие уж они! И все равно я без них не могу. Заговорит, бывало, со мной та же Богуславская, я и ей отвечаю. Бесхарактерная потому что. А ты… ты совсем другая. Хорошо с тобой, — вскочила она, — но побегу. Сама знаешь, изложение у нас завтра. Правила хоть повторить!