В комнату не входили, толпились у входа, кто-то объяснил Серафиме:
— Нельзя. В обуви-то. По ковру.
Этому голосу отозвался другой, откуда-то из середины:
— Чего нельзя-то? Все равно затопчут. И растащат все, поломают.
В глазах Серафимы плеснулась ярость.
— Ну, вот что! Все это ваше, значит, вам самим и беречь. Нет, запирать не будем. Зачем мы тогда все это оборудовали? Пускать пыль в глаза гостям?.. Ежедневно будет назначаться дежурный…
Понимая, что нужно ковать железо пока горячо, Серафима успела еще привести в порядок и актовый зал. Остальные же комнаты школьного здания, в том числе и классы, стояли пыльные; грязными остались и коридоры нижнего этажа в жилом корпусе. Трудиться систематически, изо дня в день девочки еще не умели.
Уборку заканчивали с трудом, растянув еще на два месяца, уже при новой заместительнице директора по хозяйственной части. Он все присматривал мужчину, да так и не присмотрел… Около двадцати лет Мария Матвеевна проработала кастеляншей при большой больнице на Урале. Похоронила там мужа и переехала сюда, в Сибирь, к единственной дочери. Она и работать умела, и с девочками сразу поладила. Выдержанная, уравновешенная, брала их тем, что никогда не повышала голоса, а справедлива была до строгости.
Учителя редко расходились по домам сразу после занятий. Маргарита чаще всего оставалась поразмыслить еще над своими ведомостями, Майя проверяла тетради или подбирала материал к факультативным занятиям, Серафима, та и вовсе уходила домой позже всех. Только из мастеров редко кто появлялся в эти послеобеденные часы в учительской, у них как раз начинались занятия. Но нет-нет да заглядывал и кто-нибудь из них, зная, что в это время в учительской можно застать директора. Чаще других в дверях показывалась высокая сухопарая фигура мастера малярных мастерских Максимыча. Мастер по обыкновению присаживался на первый стул от двери, а иногда и вовсе не садился, застывал в дверях, опершись плечом о косяк. Видимо, и его увлекали эти разговоры об очередных событиях в училище, о проблемах воспитания. То ли потому, что все срочные дела к этому времени так или иначе разрешались или уже начинала сказываться усталость, говорили без привычной спешки, не перебивали друг друга.
Копнин не появлялся в учительской лишь в тех случаях, когда случалась какая-нибудь запарка. Нередко прихватывал с собой свежие номера «Комсомольской правды», «Литературной газеты». Но о чем бы ни заходил разговор в учительской, он все равно сводился к одному: как скорее и лучше «выпрямить» ту или иную из девочек.