— Я хотел бы, чтобы и для вас этот вечер стал отдыхом.
Не стала ему разъяснять: работа артиста всегда работа, в какой бы аудитории он ни выступал.
На первое отделение все-таки опоздала. Из-за парикмахерской и такси. Копнин встретил у проходной, упрекнул сердито:
— Ну вот! Что я говорил? Это вы за свое упрямство наказаны.
Попросила его показать зал из бокового входа, чтобы не смущать чтецов. Теперь заметно разволновался он.
— Небогатый у нас зал. Вам, небось, и не приходилось в таких выступать? Даже и не радиофицировали еще.
Постояли в глубине открытых дверей. На сцену как раз поднялась тоненькая светловолосая девочка в коричневом платье без передника.
— Одна из самых светлых личностей у нас, — представил девочку Копнин. — И в то же время трудная девчонка. С характером. С независимым таким складом мышления.
— Отца нет? Пьет?.. Ясно.
Читала девочка не по-школьному, не декламировала, говорила просто, с той внутренней убежденностью, которую не заменит никакая выучка. И совсем не юношеское, полное женской горечи стихотворение «Может, на день, может, на год целый эта боль мне жизнь укоротит…»
— Вероника Тушнова. Из сборника «Сто часов счастья», — вспомнила вслух она.
— А я не знаю, — не сразу отозвался Алексей Иванович. Голос прозвучал виновато. — Плохо я в них разбираюсь. В стихах.
Обернулась, подняла к нему лицо. Не отвел взгляда, в глазах горечь. Торопливо достал папиросу.
— Что ни говори, а обездолила нас война. Не только юности лишила, но и всего того, с чего человек обычно начинает жизнь. И, как ни странно, с годами я чувствую это все острее. Раньше все надеялся: наверстаю. А теперь уже видишь: нет, не успел и не успеешь.
Напомнила, чтобы хоть немного смягчить его горечь:
— Зато вы, фронтовики, знаете то, чего не дано познать нам.
Он понял, благодарно сжал плечи и тотчас торопливо выпустил их.
— Сейчас, в перерыве, я познакомлю вас со своими музами-вдохновительницами. Вон они сидят, в первом ряду: Маргарита, Майя и Серафима. Без них я бы и десятой доли не сделал.
Это его объяснение заинтриговало. Было интересно посмотреть на женщин, с которыми он общался ежедневно, которые были его единомышленницами.
Первое отделение было рассчитано всего лишь на сорок минут. На этом настояла Майя:
— Пусть им лучше немного не хватит. Потянутся потом к книжкам, дочитают. Важно расшевелить, пробудить интерес.
…Кажется, женщины разволновались, когда Копнин ввел ее в комнату, где они собрались во время антракта. Но это чувство скованности вскоре рассеялось. Со смехом выпроводили директора и принялись помогать ей одеваться. Попросила учительниц: