— Мать. В разных ролях.
Ритка почувствовала, что у нее, впервые за весь день, проснулся интерес к окружающему.
— А где она настоящая? Без грима.
Долго держала фотокарточку перед собой. Женщина как женщина. Глаза красивые, открытые, с лукавинкой. А нос немного толстоват. Но ничего, не портит лица.
— А чего она в артистки не пошла?
Катя бережно вынула из пакета черный диск пластинки.
— Так… Терпения, должно быть, не хватило. Это ведь очень трудно — быть артистом.
«А у меня бы вот хватило, — подумала Ритка. — Не спала бы, не ела…»
Катя словно подслушала эти ее мысли, добавила, устанавливая пластинку на проигрыватель:
— А ты собираешься в артистки? У тебя такая внешность… Вот я так самая обыкновенная.
Внешность у Кати и в самом деле была самая обыкновенная: чистое круглое лицо, фигурка небольшая, но крепкая. Темно-русые волосы она зачесывает гладко. Коса у нее хорошая, толстая, ниже пояса. Объяснила ей:
— Я такая тощая потому, что много болела. Когда была маленькая. Мать меня одну оставляла, когда уходила на работу. Иногда так страшно становилось! Забьюсь в угол кровати, накроюсь подушками, чтобы меня не нашли. Пьяных очень боялась. А ты? Уже надумала, куда пойдешь? После школы?
Катя так и не включила проигрыватель, подошла к дивану, села рядом, перекинула косу через плечо на грудь.
— Понимаешь… человек живет один раз. Нельзя, невозможно прожить жизнь сначала начерно, а потом набело. А люди… сами себе вред приносят. Не должно быть такого. Я с отцом часто об этом разговариваю. Он говорит: «Это все издержки воспитания…» Говорит: «Грамотные у нас теперь все, но этого еще недостаточно. Не хватает культуры…» Значит, надо больше учителей. Хороших учителей.
— Ты хочешь стать учительницей?
Катя снова потеребила косу.
— В том-то и дело! Никак не могу решить. Отец говорит: «Воспитывать людей можно и нужно не только в школе…» Может, пойду в юридический. Стану судьей или прокурором. Только страшновато: прокурором. А вдруг невиновного засудишь?
В комнате ярко горела трехрожковая люстра, на стульях и столике лежали пакеты с пластинками, а они сидели, точно две старухи на скамеечке. Разговаривать с Катей было гораздо интереснее, чем с Томкой. Та только и думала, что о себе. Катя говорила о жизни вообще, о людях и все ссылалась на отца. На его слова. «Она, вероятно, от него ничего нс скрывает», — подумала Ритка и, неожиданно для себя, призналась:
— Меня в ресторан пригласили. В воскресенье.
Катя даже подскочила, забросила косу за спину.
— Вот здорово! Я еще ни разу в ресторане не была. В кафе только. Мы всей семьей ходили. А в ресторане… там, наверное, интереснее. А кто тебя пригласил? Секрет?