— Сапоги! Подошли? Вот здорово!.. А мне не налазят. Потому, что носок узкий. Я же толще тебя и нога у меня шире… А эти я с матери сняла. Ничего сапоги, только вот красные.
Пальто у нее было коричневое, с дымчатым песцовым воротником. И такая же шапка. И Ритка сказала искренне:
— К твоему пальто они подходят, красные.
— Я больше черные люблю, — заметила Катя и добавила снова:
— Вот здорово, что подошли тебе! А то валяются зря.
Таким уж Катя была человеком, что с нею было легко. Слушая ее довольный голос, Ритка позавидовала про себя: как она так умеет? Радуется, будто это ей что-то подарили!
День этот запомнился.
И из-за разговора с Катей о сапогах. Ритка его так боялась, даже спала плохо, а все получилось совсем просто. Они шли с Катей, помахивая портфелями, и болтали.
И потому, что наконец-то выпал снег. Город сразу преобразился, стал нарядным, просторным. Казалось, в нем было теперь только два цвета: белый — снег, пышный, хрустящий, на земле, на крышах, а остальное, то, что не было им покрыто, черного цвета. Как на гравюре. Все так четко. Чистый воздух припахивал только что разрезанным огурцом, а ногам было тепло, уютно в сапогах.
И еще этот день запомнился, наверное, потому, что Ритка шла в школу со спокойной совестью: уроки были выполнены накануне, еще до кино.
Позднее, после этого дня, ее завертит, закрутит, и ей все реже будет удаваться справляться с домашними заданиями по-настоящему.
Но пока она не знала об этом, не догадывалась, и на душе у нее было светло, как на этих утренних улицах, обновленных только что выпавшим снегом, по которым они шли с Катей в школу. Слушала звонкий, чистый голос Кати и думала о предстоящей встрече с Андреем. Хотелось рассказать Кате о нем, но что-то запрещало сделать это. Сказала себе: потом, как-нибудь в следующий раз. Ведь все у них с Андреем еще только начинается и самое хорошее впереди. Эта мысль обожгла. Мощно и сильно в ушах зазвучала мелодия Катиной итальянской пластинки, и девичий голос пропел легко и свободно: «Милый, светло о тебе мечтать мне сейчас…»
Она еще не рассказывала Андрею об этой песне. Попросить бы у Кати пластинку и послушать вместе с Андреем! Ему тоже передастся ее светлая грусть. Она непременно попросит у Кати пластинку. А пока… Андрей ведь тоже видит этот снег, радуется ему…
Подошли к школе. Пропуская впереди себя стаю громко галдящих мальчишек, Катя сказала:
— А тебе идет, когда ты веселая. Когда ты грустная, глаза у тебя становятся такими… темными-темными! Непроницаемыми даже. Ага! И лицо неподвижное такое. Будто мраморное.