К защите диплома Наташа вернулась из Жданова не одна: с ней приехали муж и мать. То ли Михаил сам начал тогда о чем-то догадываться, то ли ему откровенно посоветовала мать, но он в самый разгар весеннего лова вдруг взял двухнедельный отпуск и уехал в Москву.
В те дни Наташу окружили такой неотступной предупредительностью и заботами, что ей после приезда из дому лишь однажды, да и то чуть ли не мимоходом, удалось повидаться с Сергеем. Встреча была растерянная, торопливая. Простились они тоже торопливо, так ни о чем и не договорившись. А потом приспело время ехать Сергею на практику в газету, и больше они не встречались…
И вот уже наступила осень, а боль от трудной разлуки все не притуплялась у Сергея. Даже вышедший, еще умопомрачающе пахнущий типографскими красками его первый сборник стихов не смог заглушить тоску по Наташе: с ней-то ему и хотелось поделить свою неповторимую радость. Правда, были такие несколько часов, когда эта радость все же захлестнула его до самозабвения.
Получив сигнальный экземпляр, долго и мучительно ждал случая остаться с ним наедине в комнате. И когда, наконец, дождался, то прихлопнул дверь с английским замком и перечитал вслух от первой до последней страницы все стихи сборника, хотя помнил их на память. Некоторые стихи читал даже дважды с неослабевающим упоением. Неизвестно, сколько бы длилось такое, если бы он не вспомнил, что через несколько дней в Лужниках должен состояться матч сборных футбольных команд СССР и Венгрии. Билет, конечно, можно было достать с помощью чуда, но попытаться стоило. Он быстро оделся и, не забыв, разумеется, захватить с собой сборник стихов, пошел к электричке. И чудо свершилось: Сергею удалось уговорить одного третьекурсника продать свой билет ему. Место было неудобное — за воротами в третьем ряду Северной трибуны, но Сергей отлично понимал, что даже у него останется на площади перед стадионом не одна тысяча завистников…
Сергей за всю свою жизнь не помнил такой очаровательной и одухотворяющей осени, какая была в тот год в Москве. Он почти каждый день уезжал с первопопавшегося вокзала за город, подолгу бродил по светлеющим, тихим и прохладным рощам Подмосковья. Если вдруг набегал откуда-нибудь порывистый ветер, Сергей затаив дыхание самозабвенно следил, как лесными тропками медленно, цепочками, словно желтые выводки неуверенно держащихся на ногах утят, брели, покачиваясь, к дорогам и полянам большие лапчатые листья кленов. В такие минуты очень часто вспоминался светлый Пушкин, думалось о своей великой России, о ее людях. Однажды Сергей, возвращаясь из лесу к железнодорожной платформе, записал в своем блокноте: