Арктическое торнадо (Зверев) - страница 52

– Такие новости… – машинально повторил Лавров, размышляя над услышанным. – Ну, что они купаются, пьют чай, гуляют, – в этом беды нет. Их заявление… Но слова можно или вырвать под пытками или смонтировать. Хуже с наркотиками…

– А откуда мы знаем, что это кокаин? – вмешался в разговор Луис. – На стол можно насыпать хоть соль, хоть сахар и заставить человека нюхать. А потом заявить, что он наркоман. «Контрас» – известные вруны и провокаторы! Хорошо, что они показали эту пленку. Теперь мы знаем, что русские живы, и знаем, где их искать!

– Да, ты прав, – согласился Лавров. И, обращаясь к Мануэлю, спросил: – Ну что, надо сказать спасибо твоей Исабель. Информация и правда важная. Но наших планов она не меняет. Мы едем к деревне и ищем лагерь «контрас». Или ты еще не все сказал?

– Да, есть еще… – кивнул Мануэль. – Исабель сказала, что буквально перед тем, как я позвонил, по радио передали сообщение. Командование «контрас» сделало заявление, в котором объявили эту пленку фальшивкой. Они заявляют, что не имеют никакого отношения к похищению русских специалистов, и обвиняют власти в провокации.

– Брехня! – отрезал Луис. – Мало ли мы слышали таких заявлений! Мы едем или нет?

– Едем, конечно, – сказал Мануэль, забираясь в машину.

Глава 13

Следующий день после «экскурсии к реке» (это был уже восьмой день заключения) был разительно не похож на предыдущий. Хотя утром вазочки со сладостями и самовар еще стояли на столе, завтрак пленникам подали обычный – все тот же маис и тушенка. А когда после прогулки энергетики вернулись в барак, они обнаружили, что все великолепие исчезло – в бараке стоял лишь голый дощатый стол. Правда, этому никто особенно не огорчился – все чувствовали фальшь «нового убранства» барака. Расстроило узников лишь исчезновение вентиляторов – они действительно облегчали жизнь.

Но самое важное отличие от предшествующих дней состояло в том, что никого из них больше не приглашали в штаб – ни для беседы, ни для приема порции коки. Час проходил за часом, а к узникам никто не заходил; о них словно забыли.

Этому радовались все – все, кроме Дениса Русанова. Все утро монтажник держал себя в напряжении, готовясь к предстоящему разговору с тюремщиками. Но когда к обеду стало ясно, что никто его не приглашает и никакой схватки не будет, напряжение спало и наступила реакция. Русанов лег на свою койку лицом к стене и не двигался. Он отказывался разговаривать, а на вопросы отвечал лишь односложными «да» или «нет» – причем «нет» звучало значительно чаще.

– Кажется, у парня наступила ломка, – шепнул Луценко на ухо Малышеву.