Анника огляделась, от напряжения суставы ее пальцев побелели. Констатировала, что Анны Снапхане нигде нет.
Далеко впереди на маленькой сцене стоял одетый в черный костюм и серебристый галстук Хайлендер, стараясь выглядеть спокойным и серьезным. Его лицо имело оттенок загара, вероятно благодаря гримерам. Рядом находилась Карин Беллхорн, шептала ему что-то прямо в ухо. Судя по тому, как энергично она размахивала руками, шеф канала чего-то не понимал, его требовалось инструктировать, направлять. Черное платье раскачивалось вокруг ее грузного тела, золотые нити на нем сверкали. Анника видела, что Карин сильно накрашена, волосы аккуратно уложены.
– Минута! – крикнул помощник режиссера.
Хайлендер протестующе поднял руку, отмахнулся от продюсерши. Нервно теребя в руках несколько бумажек, подошел к микрофону, сказал: «Два, два», звукооператор поднял большой палец, давая ему понять, что все нормально, но Хайлендер, казалось, не заметил этого, погруженный в свои мысли, возможно, видя перед собой злосчастную аппаратную.
Камеры тихо зажужжали, стало уже невыносимо жарко. Анника вытерла лоб рукой.
Послышался голос Барбары Хансон, резкий, с явными пьяными нотками:
– Боже, какая духота, неужели действительно всем надо стоять здесь, что это за представление?
В противоположной стороне комнаты Анника заметила напряженного и раскрасневшегося Карла Веннергрена, решительно продвигавшегося вперед вместе с Марианой фон Берлиц.
В самом конце зала стоял Стефан Аксельссон, скрестив руки на груди, с белым лицом.
Себастьян Фоллин также был здесь, у него нашлось какое-то дело около сцены, он что-то шептал Хайлендеру.
– Тридцать секунд.
Карин Беллхорн отошла в сторону, встала справа от маленькой сцены. Бэмби Розенберг расположилась у самой сцены, чуть ниже Хайлендера. Она рыдала так, что ее плечи дрожали. Гуннар Антонссон пристроился у самой двери со слегка растерянной миной на лице, готовый в любой момент удалиться.
Здесь были все за исключением Джона Эссекса, неонацистки и Анны Снапхане.
Журналисты и газетные фотографы теснились у самой сцены, включая Бертиля Странда и Хеландера. Увидев фотографа из «Конкурента», Анника напрягла зрение и, не обнаружив рядом Боссе, испытала легкое разочарование.
– Пятнадцать…
Левая нога Анники начала дрожать, оконная ниша была слишком узкой. Она огляделась в поисках другого места, не нашла ничего подходящего, придвинулась ближе к батарее. Подняла глаза на большой экран, висевший слева от Хайлендера, попыталась перенести вес на другую ногу.
– Семь, шесть, пять, четыре…