“Еще бы горло ему перерезать и совсем бы хорошо было!” — плотоядно облизнулся ненадолго спущенный зверь. — И последствий никаких! А я мог бы лично взяться за расследование этого загадочного убийства! Прямо в Инверино! Какой ужас!”
Но Бенедикт уже вернул контроль над зверем. Он и так здорово подставился, спуская пар.
“Но хорошо-то как!”
Сослуживцы баронета — раз. Гвардия не прощает такого, тем более штатским дворцовым шаркунам, каковым они считают и да Гора. Когда этот осел придет в себя, вызовы посыпятся на барона как переспелые абрикосы. Их можно игнорировать, но спину придеться беречь вдвое внимательнее.
Три обиженных семьи — два. Да Урсу, да Корси и, собственно, сам да Пала. Эти, скорее всего, дело постараются замять, тем более что свидетелей не было, но выждав удачного момента — ударят.
Выволочка от Фрейланга — три. Вряд ли серьезная, но маркиз не одобрял импульсивных поступков. Список можно продолжить, но для неспокойной жизни хватит и первых трех пунктов. И, несмотря на все это, барон да Гора чувствовал себя прекрасно!
А жизнь его и так была далекой от спокойной.
Стон снизу возвестил, что забияка да Пала приходит в себя. Что ж, попробуем минимизировать ущерб от своего всплеска. Бенедикт присел на корточки и за длинные волосы поднял голову баронета, чтобы видеть его глаза. Вскоре в них появилось осмысленное выражение, быстро перетекающее в ярость. Не давая ей разгореться слишком сильно, да Гора заговорил.
— Слушай внимательно. Сделай вид, что ничего этого не было. Да Урсу тебе не приказывал вызвать меня на дуэль, а ты не встречался со мной в коридоре. Последуешь моему совету — доживешь до смерти отца и спокойно унаследуешь титул.
Заломил баронету руку, когда тот попытался вырваться.
— Слушай! Будешь охотиться в своих лесах, портить селянок и жить как настоящий тан. Если нет — умрешь. Я не буду с тобой играться в дуэли и прочую чушь. Я даже подходить к тебе не буду. Ты просто получишь кинжалом в бок на улице. Или упадешь с коня и сломаешь шею. Или еще что-нибудь. Я ведь умею играть нечестно. И у меня в этом богатый опыт. Слушай, я сказал! Микеле да Мартино помнишь?
Судорожный кивок и шипение, когда от этого движения натянулись волосы.
— Вот и хорошо, что помнишь! Он попытался со мной играть как ты. Как кончил — тебе известно.
Пару раз за этот монолог, Бенедикту пришлось удерживать баронета от попытки ударить обидчика. Очень в этом помогала заломленная за спину рука. Когда же был упомянут погибший в сгоревшей придорожной таверне баронет да Мартино, дуэлянт притих и остаток речи дослушал без попыток вырваться.