— Привет, пап! — крикнул Дэн сидящему за большим столом в просторной столовой мужчине.
— Привет, сын! — оторвавшись от телевизора и повернув голову на снимающего в прихожей обувь парня, сказал он. — Завтракать будешь?
— Естественно! А что у нас на завтрак? — раздевшись, парень уже дошёл до стола и с интересом поглядывал на стоящие на столе тарелки.
— Ай! — он отдёрнул руку от румяного гренка, получив от отца шлепок.
— Руки мыть! — в этот раз уже не поворачивая головы, сказал отец.
— Что показывают?
— Чего только не показывают! И то не показывают, и это не показывают, — откинувшись на спинку удобного мягкого стула с подлокотниками, ответил отец. — Тебе, смотрю, в твоей богадельне еда поднадоела? Решил домой на завтрак заглянуть?
— Угу, — промычал Дэн с набитым ртом, — и вообще-то я по делу.
— Почему-то я не удивлён. Не знаешь, случайно, почему? — как обычно с иронией спросил отец.
— Наверно, потому, что припереться домой в воскресенье утром даже ради этих волшебных гренков было бы нелогично? — ляпнул наугад Дэн.
— Нет, ну что ты! Ради этих волшебных папиных гренков я бы преодолела дцать тысяч километров. Пешком! — раздался сзади него знакомый голос, и тёплые руки обняли его сзади за плечи, а потом взъерошили волосы. — Привет, сынок!
— Привет, мам!
— Как всегда всухомятку? — и она, завернув за барную стойку, стала наливать ему чай.
По телевизору показывали, как готовить «правильные» сырники. И ведущая с приятной улыбкой в студии местного телевидения расспрашивала очередного приглашенного повара о его секретах. И он охотно ими делился и наглядно демонстрировал на камеру.
— Надеюсь, ты надолго?
— Надеюсь, ты ненадолго?
Мать с отцом сказали это одновременно и вместе засмеялись. Мама, конечно, надеялась на большее, она поставила Дэну кружку чая, себе чашку кофе и села напротив.
— Какие новости? — неопределённо спросила она.
— Да особо никаких, — Дэн пожал плечами, отхлебнул густой ароматный чай и взял очередной симпатичный гренок. — А если ты про работу, то …тоже никаких.
— А бабка-то настоящая помещица? — мама всегда интересовалась его работой и старалась быть в курсе всего.
— Да кто ж её знает! Может, и настоящая. Пока всё, что она помнит — это как она в детстве, лет в пять, стоит на краю поля, у дороги. Босая, в длинной белой рубахе — и ни души вокруг. Бескрайнее жёлтое поле и только редкие деревья вдалеке. И чаще всего она просто завороженно смотрит, как это огромное поле перед ней колышется на ветру.