— Зинаида Ивановна, вы пообедали? Я могу забрать посуду?
— Да, Серёжа, спасибо! И скажи там, на кухне, Лидке, что котлета сегодня лучше, но соли маловато, — обратилась она к парню.
— Я скажу, но Лидка сегодня не вышла, вроде внук у неё заболел. Елизавета Петровна её подменяет.
— А, тогда понятно! Эта старая хрычовка даже на соли экономит! — старушка недовольно поёрзала на кровати.
Все это время смиренно молчавшая на стуле Ева разглядывала аккуратно составляющие посуду руки медбрата. А там было на что смотреть! Рукава у униформы были короткие, хоть и зима почти — то ли топили у них хорошо, то ли парень горячий. А руки были смуглые, и обтянутые гладкой кожей упругие мышцы двигались вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз…
— Вы не подержите? — словно зачарованная этим движением, она не сразу поняла вопрос. — Я стол отодвину, подержите, пожалуйста!
Парень протягивал ей поднос с грязной посудой.
— А, да, конечно! — до неё, наконец, дошло, о чём он говорит, и Ева вцепилась в пластмассовые ручки. И снова получилось не очень элегантно. Особенно если сравнить с тем, с какой лёгкостью парень отодвинул от кровати и переставил к окну огромный деревянный стол, да ещё с пакетом сверху.
— Спасибо! — он аккуратно принял на открытую ладонь поднос и с грацией жонглирующего акробата так и вынес его на одной руке за дверь. Не оглядываясь. Хотя, может, он и оглянулся, Ева не видела, потому что не в силах была посмотреть ему в след.
«Господи, да что это со мной?» Она встряхнула головой, словно просыпаясь, и посмотрела на часы. Почти два. До поезда ещё полно времени, но и разговаривать уже особо было не о чем, хотя… про этого парня она хоть что-то, но обязана узнать.
— Тёть Зин, а Елизавета Петровна — это случайно не бывшая буфетчица со школы? Как же её фамилия-то? — начала Ева сильно издалека.
— О, да то когда было! Вспомнила! Уже буфета в той школе не было, когда я на своих двоих бегала. А Лизка в то время в столовке нашей поселковой работала. Сметану воровала, да ей всё борова своего откармливала, Гришку.
Старушка говорила и время от времени словно разглаживала на одеяле несуществующие складки.
— Какого борова? — не поняла Ева.
— Какого-какого! Да мужа своего! Вот от той сметаны он раньше времени-то в ящик и сыграл.
— От сметаны? — с сомнением переспросила Ева.
— Ясно дело от сметаны! Сметану-то нам в столовку с совхоза привозили, настоящую, не с сухого молока, как сейчас лепят. Жирнющая была сметана-то! А Гришка её от сердечного приступа помер.
— А сметана-то причём?
— Нет, вот ты вроде грамотная, а простых вещей не знаешь, — возмутилась старая. — Сердечный приступ он не на пустом месте возникает, а от холестерину. А холестерин он в масле да в сметане весь и есть.