Да, Геката, так легче. Ты вновь удивляешь меня: я слышу, какой ровный у тебя голос, но вижу, как отвернулось твое правое тело, как исказилось лицо – тоской, обычной смертной тоской по тому, чего никогда не будет. Не тоскуй, Трехтелая, ты не знаешь, что это такое, ты не знаешь, насколько права сейчас со своим «так легче»…
– Пусть так, – не решили ли они обменяться телами? Гекату, не Персефону я слышу сейчас. – Пусть так… Тогда я права дважды и трижды. Мужу не следует знать. Знание только добавит ему забот.
– Не уверена, что Запирающий Двери…
– А если и так! – вскрикнула Персефона, и я наконец смог рассмотреть ее лицо: бледное, и гневное, и полное решимости. – Если он вдруг решится, если пойдет на глупость ради меня… Трехтелая, у тебя есть дар предвидения? Если муж выступит против Громовержца – чем это кончится для меня, для него, для его царства?!
Мягко рассмеялся в отдалении Тартар – потер невидимые лапы. Правота жены навалилась грузной тушей, норовя задушить – вынесу ли еще и это? На плечах и так хватает…
– Ты можешь взять с меня клятву водами Стикса – я буду молчать.
– К чему? – отозвалась Персефона устало. – Я знаю, что ты не донесешь ему. Я знаю, как дорог тебе Аид.
Левое тело Гекаты вознесло руки в протестующем жесте, но жена добавила с невеселой усмешкой:
– Нет, не тот что на троне, а тот что вокруг. Мир, который получил его имя.
Геката молчала. Руки ее – все шесть – были опущены.
Мир, который получил мое имя и который я не имею права разрушить опрометчивым поступком. Гера, сестра моя, похоже, мне осталось только молить тебя сохранить мой семейный очаг.
Мой холодный семейный очаг.
Те угли, которые еле тлеют в нем.
Сохранить его от молнии. От твоего мужа.
Но ведь ты же никогда не препятствовала ему в очередных любовных приключениях? Твой гнев падал только на головы его незадачливых любовниц – Семела, Латона, Ио… Ему ты никогда не препятствовала, зная, что это бесполезно.
Ему вообще никто и никогда не препятствовал.
Геката повела плечами, словно ощущая перемены.
– Мир странен, – прошептала она. – Наверное, вернулся Владыка. Идем, ты изранила ноги на этих берегах. Я напою тебя нектаром и снадобьем из молока, меда и лотоса: ты будешь безмятежной при встрече с мужем…
Мир был странен – да. Он качался и трещал, но не силясь сбросить меня, как в былые времена, а разрываясь от гнева и бессилия заодно со мной. Буря назревала там, куда не спускаются ветры, где не властвует Тучегонитель…
О, нет, он и тут властвует. Добрался, дотянулся.
Доказал свою власть, не спускаясь в подземный мир, отнимая то, что дал сам, да какое там – забирая последнее…