мимо окраин Стигийских болот, мимо вечно прожорливого Цербера. Не останавливаясь, исполненным печали жестом бросают лепешку псу – и, опасаясь нарушить любым звуком, кроме плача, сумрачный покой царства мертвых, все так же неспешно и печально направляются к Белой Скале Забвения, ко дворцу Судейств. По белой дороге, поросшей на окраинах редкими асфоделями и черными кипарисами – бредут, стеная, сонмища, чтобы остановиться у дверей, одна створка которых из золота, а вторая – из черной бронзы, и…
– …сизифов камень тебе в почки и Зевсов перун – в зад!!!
– Куды прешь, кому сказано?!
– Померли, а все людьми не стали! Да я тут, может, второй месяц уже торчу!
– Ври, как же! Какие тебе тут месяцы, тут ни дней, ни ночи!
– Лупетки раскрой! Нюкта на небо выезжает? Выезжает! У кого мозги есть, тот считает, а у кого они бараньи…
– Нет у вас мозгов. Ни у тебя, ни у тебя. На земле остались, сгнили. А вы тут… как головы Цербера за лепешку…
– У-у, раз-го-вор-чи-вый!!!
Люди всегда остаются людьми. Они вцепляются в глотки друг другу на базарах, на соревнованиях, на свадьбах. Они найдут, что не поделить, на самом богатом пиру.
Наивно было бы думать, что отсутствие тел может что-нибудь изменить. Смертных меняют лишь Лета и сладковато-горький аромат подземных тюльпанов, погружающий в вечное утешение. А до того…
– Что ты смотришь, что ты смотришь?! Куда лезешь?! Хорошенькое дело! Сначала я год помереть не могла, уж так мучилась, уж так страдала, и где только этот Железнокрылый шлялся?! А теперь вот еще лезут тут всякие!
– Да тебя на колеснице не объедешь! Померла, а корма – шире врат подземных! И как ты вообще в них пролезла-то? Цербер, небось, пропихивал?
– Да ты сама… да как твои ляжки ладью Харона не потопили?! Проклятие твоему паршивому рту! Да на Поля Мук тебя! Да чтобы огнем – до костей!
– Вот уж куда б не послали – только б не с этими двоими…
– Да на Полях Мук и муки такой, небось, нет – чтобы это слушать!
– Во бабы! И смерть нипочем. Небось, во рту у них столько яда, что и оболы порастворялись…
– Вместо Цербера их! Врата сторожить!
– Так тогда сюда совсем не войти будет, от них-то лепешкой не откупишься…
– В Стигийские болота!
– Э, не. Они там всех чудищ пораспугают.
– Гляди, сейчас сцепятся, бесплотные!
– Эти-то? Этим бесплотность не помеха…
Тени шутят невесело, у теней смех наигранный. Отчаянный до боли: никто не знает, куда отправят провожатые даймоны из зала, который скрывается за дверями. Элизиум – недосягаемая мечта, Поля Мук – мороз по несуществующей коже. Зато асфодели – вот они, кивают приветливо, и хочется пойти, с головой окунуться в аромат…