– Дверь открыта. Надо проверить, нет ли там кого… или чего.
Я осторожно переступил порог, и в нос ударил настоявшийся гнилостный запах, от которого комок подкатывал к горлу.
– Стоять! – скомандовал я, снял «Крис» с предохранителя и прицелился перед собой.
На полу отпечатки грязных подошв перемежались с длинными полосами, словно что-то волокли.
– Оттуда воняет падалью, – проговорил Коба.
В конце комнаты в полу находился лаз, ведущий в бункер, железная решетка крышки была откинута. Я остановился в полутора метрах, прицелился в черный зев подвала.
Скрип-скрип-скрип – кто-то подошел сзади.
– По-моему, там кто-то сдох, – прошептал на самое ухо Джига.
– Или ему помогли, – я включил фонарик и осторожно двинулся вперед, потом остановился.
– Не ходи. Если там упырь, то прыгнет, и труба!
Я поднял трухлявую палку с пола, швырнул в лаз. Или мне показалось, или навстречу ринулся рой мух и опал вместе с ней.
– Что это за хрень? – возмутился Самкин. – Вы видели? Что-то вылетело, а потом пропало. Вообще непонятно, что это! А звук странный – пц-пц-пц.
– Полный ПЦ, – резюмировал Коба. – Нам надо это оттуда выгнать, потому что на улице серо и мокро. Цып-цып-цып-цып!
– Я знаю, что делать. Уйдите на улицу, сейчас бахнет.
Если активировать «облегчалку», то получится рождающая ее аномалия «смерч», та самая, которую мы встретили. Если и засел в подземелье мутант, его сплющит в блин.
«Облегчалка» напоминала вытянутый огарок, какой получается, когда сгорает уголь. Я принялся крутить и мять ее, пока с легким щелчком она не согнулась буквой «г». Бросив ее в лаз, как гранату, я метнулся на улицу, едва не сбив дверью Самкина.
В доме глухо бахнуло, аж пол под ногами вздрогнул.
Комнату забросало комьями земли, гнилыми ветками, то ли человеческой, то ли мутантской плотью. В углу издыхала отвратительная тварь, о которой я только слышал, но сталкиваться не доводилось, – баюн, гибрид кота, крота и червя, жертва то ли чудовищной мутации, то ли вивисектора.
Тварь издыхала в луже зеленоватой слизи. Перед напоминал плешивого кота с вытянутыми челюстями, сквозь иглы зубов тянулся длинный синий язык. Передние лапы у твари были мощными, лопатообразными наподобие кротовых, задние отсутствовали, туловище переходило в розовато-бурый отросток.
– Ох ты ж мать моя женщина! – воскликнул Самкин. – Это, что ли, баюн?
Он переступил порог, но напарник положил руку ему на плечо:
– Не подходи, оно не до конца сдохло. Оно плюется парализующим ядом.
Коба указал на вполне себе человеческую руку среди кучи земли, на безымянном пальце угадывалось тонкое кольцо: