В чеховском Мелихове (Авдеев) - страница 30

Чехов поехал в Серпухов к следователю, доказывал ему невменяемость Епифана и просил отпустить, хотя бы для того, чтобы облег-

«Пожар в деревне». Иллюстрация А. Пластова к рассказу Чехова «Мужики».

чить участь ни в чем не повинной, многострадальной матери. На следствие в качестве свидетеля вызывали из Петербурга Александра Чехова.

Через три месяца следователь согласился отпустить Епифана, если Антон Павлович возьмет его на поруки.

Епифан сразу же ушел на заработки, даже не поблагодарив поручителя. Не за чем и негде ему было оставаться в деревне.

Одинокая бабка убивалась и чахла с каждым днем. Чувствуя близкий конец, послала она горестное письмо к сыну в Сибирь. Федор не успел опомниться от последнего неудачного побега. С годами уходили силы, в душу вселялась безнадежность. Известие о домашнем несчастье взбудоражило его, но что он мог сделать? И, как для утопающего соломинка, осталась последняя маленькая надежда. Рассказы о помощи доктора Антона Павловича заставили его призадуматься. Если рассказать Антону Павловичу все, все по порядку, без утайки, может быть, похлопочет, и тогда Федор сможет вернуться законно и помочь матери. Помог же он Епифану, тот был на самом деле виноват.

Посоветовался Федор с грамотными людьми, и такие были в ссылке, но больше за политику. Рассказали политические, что Чехов человек известный, Говорили, что сам он на Сахалин ездил и многим ссыльным помог, про жизнь их каторжную большую книгу написал.

Но письмо к Антону Павловичу Федор решил написать у дьячка, он вольный, к нему доверия больше. Письмо получилось длинное, не похожее на те, что он получал из деревни:

«Его Высоко Благородию Господину Антону Павловичу.

Всепокорно Вас прошу, не оставьте моей к вам жалостной и слезной просьбы, за Ваше неоставление буду молиться богу и за ваше все семейство, и на сем свете за ваше здоровье буду благодарить господа бога и буду вспоминать все ваше семейство и буду благодарить по гроб своей жизни...»

Откуда было знать Федору, что в это самое время жизнь Антона Павловича была на волоске, что лежал он в больнице и плевал кровью.

Слезно изливал Федор свои беды. Даже дьяк и тот разволновался, когда писал: «Страдаю невинно, и по сие время не зная, кем это совершено, и приходится мне страдать всю свою жизнь, в таком несчастном положении быть целый век, и разлучили меня в живых со своей маменькой-старушкой, и она при старых лет скитается где день, где ночь, и некому будет похоронить ее старых костей...»

Заканчивал письмо Федор опять словами благодарности, добрыми пожеланиями и поклонами Марии Павловне.