спрашиваю:
— Наверное, все мы умрем от холеры?
Он похлопал меня по плечу и говорит:
— Тебя, Миша, никакая холера не возьмет.
-— Почему?
— Да ты посмотри на себя. У тебя руки в дегте, щеки в дегте, нос дегтем измазан. Весь ты дегтем пропитан. Тебя любая холера испугается...»
— Да что же мы стоим у ворот? Проходите на усадьбу, в музей. А хотите, я покажу вам тополь, который мы с Антоном Павловичем сажали? Мы с ним много делов делали... — хвастливо подмигивает старожил.
Но, если вы много читали о Чехове, приятнее пройтись одному и дать волю своей фантазии или присоединиться к экскурсии. Указка экскурсовода, как волшебная палочка, откроет новые, еще не прочитанные вами страницы жизни Чехова.
Недалеко от калитки стоит табличка с надписью: «Тут все в миниатюре: маленькая
липовая аллея, пруд, величиной с аквариум, маленькие парк и сад, маленькие деревья, а пройдешься раз, другой, и впечатление маленького исчезает. Очень просторно, несмотря даже на близость деревни. Кругом много леса, изобилие скворцов» (А. П. Чехов, 1892 год)».
Есть особая, интимная прелесть в чеховской усадьбе. Стройные, медно-красные вязы своими кудрявыми верхушками сентябрьским вечером похожи на силуэты крымских сосен и придают усадьбе экзотический вид. Один из старых вязов у Чеховых в шутку назывался «Мамврийским дубом». На нем и сейчас висит необычный трехквартирный скворечник с надписью «Питейный дом». Этим «трактиром» для скворцов Чехов хотел высмеять тех, кто в нищем, убогом Мелихове ухитрился устроить «главное» — три питейных заведения.
...Летом усадьба похожа на ботанический сад. Чехов любил редкие, декоративные растения. Лучший пример его ботанических увлечений — небольшой сад в Ялте, где собрано более 150 представителей флоры многих стран мира, некоторые из них соперничают по редкости с уникальными экспонатами Никитского ботанического сада.
Недаром Чехов говорил, что не будь он писателем, наверное, был бы садовником. Это увлечение началось именно в мелиховские годы. Он выписывал из садовых хозяйств Риги берлинские тополи (гибрид южных пирамидальных с нашими северными), серебристые и душистые тополи, выискивал разные сорта сирени, роз, плодовых деревьев. Зная его привязанность к саду, друзья сами присылали ему семена цветов, овощей, декоративных растений. И хотя после отъезда Чехова погибли плодовые деревья и многие другие растения, все же до сих пор на усадьбе не один десяток деревьев является живым современником Чехова.
Всеобщее внимание привлекают великаны берлинские тополи, обогнавшие по высоте вековые липы и вязы. Сохранились кусты венгерской, персидской, индийской сирени, парковые розы, ели, выращенные из семян.