планируется отправиться на отбор в «Чикаго Вулвс»?
– Не меняй тему. Мы говорим о твоей грусти. – Уинн сощурился. – Тебя бросили?
Бросили же, да? У Леблана такая теория. И она вполне объясняет, почему в
Джексонвилле ты не пытался «клеить» сексапильных телочек. Я даже не знал, что ты с
кем–то встречался.
– Я и не встречался, – заверил его Джаред, а потом мысленно себя пнул. «Идиот,
ты до сих пор не встречаешься». – И зачем вы с Лебланом это обсуждали?
– Тебя все любят, и мы беспокоимся, что из–за сотрясения мозга у тебя началась
депрессия или что–то наподобие.
Господи боже. Джаред сомневался, как реагировать: то ли растрогаться из–за
беспокойства товарища по команде, то ли спрятаться под столом от смущения.
– Не. Я серьезно. Я просто… Ты же знаешь, мне тридцать один год.
– Да. И ты носишь номер двадцать два. И родом ты из Мичигана. Привет, я Джейс
Уинн. Я из Лондона, Онтарио. Ты можешь найти меня в своем звене на льду. Справа. –
Уинн лучезарно улыбнулся и протянул руку. – Приятно познакомиться. Ты же Джаред?
– О, заткнись, – буркнул Джаред, но ударил по кулаку Уинна и взял свой стакан. –
Быть в этой лиге тем, кому уже за тридцать, – не на пикник сходить.
– Эй, мне двадцать четыре, и я до сих пор люблю потусоваться на покрывале. Ты в
норме. – Уинн закинул в рот еще орешков. – Покрывале для пикника. Логично же?
– Не особо. Нет. Но ты поймешь, о чем я, если спустя несколько лет все еще будешь
здесь. Что вряд ли случится. Ты будешь играть в Чикаго или, черт, в Сент–Луисе, – сказал
Джаред, имея в виду аффилированный клуб «Вулвс» – «Блюз».
Уинн закатил глаза.
– Ладно. Во–первых, через несколько лет здесь не будет никого. В Саванне тоже.
«Ренегадс» переедут в Колумбус и обзаведутся новыми ужасными свитерами. Во–вторых,
я защитник четвертого звена, Шор. Мой агент пытается отрабатывать крошечный, приносимый мной доход и оплачивает им счетчик, которым пользуется во время наших
встреч. Серьезно. Мы не вносим никакого вклада. Как здорово.
– Я уже не помню, в какой команде играл в двадцать четыре. – Где он был? В
Рединге? В Толедо?
– Спасибо, о, наимудрейшая старая карга, – пропел Уинн и, сложив ладони вместе,
поклонился. – Если ты такой утомленный старик, как печальный лев в зоопарке, почему
до сих пор играешь?
А Джаред–то решил, что сможет перестать думать об этом дерьме. Видимо, нет.
– Я хоккеист. Чем еще мне заниматься?
– Определенно не актерской игрой. Я видел ту рекламу. – Уинн спародировал, как
Джаред молотил кулаками воздух, и хохотнул, когда Джаред покраснел и сполз по стулу
вниз. – Прости. Слушай. Ты мне нравишься. Ты не возмущаешься, что телки остаются на