– Что, пташка, – неприятно осклабился последний, – ждешь с нетерпением беседы с его преподобием? Потерпи пару часов.
Над домоправителем нависал стражник, у ног на коленях стояла Мария и мыла полы. За ее спиной стоял Робер. Мажордом, который на самом деле был секретарем легата, встретив в доме ни свет, ни заря странную пару незнакомцев, осведомился о том, кто они. А, узнав, удивился, подумав про себя: «Для монсеньора подобная забота о врагах веры не характерна, но чего не сделаешь, будучи в приподнятом состоянии».
– А кто вас прислал? – спросил он.
– Стратег, – не моргнув глазом, ответила Мария, – помня дословно рассказ брата.
– Ладно, мойте, – махнул рукой секретарь, – здесь свои слуги есть. Но раз стратег хочет задобрить папского легата, пусть будет так. Начинайте отсюда, с этого коридора. Дойдете до флигеля и там тоже помоете. А потом еще мою комнату уберете. И шевелитесь, чтобы через час, когда монсеньор встанет, духу вашего здесь не было.
Робер надеялся, что после этих распоряжений мажордом уйдет. Но последний почему-то остался. Он хотел взглянуть, удостовериться в том, насколько хороша пленница легата. Сластолюбивый легат почмокал губами, сказав о ней, прежде чем впал в пьяное беспамятство. Мажордом был поверенным в подобных делах легата. Не один десяток молоденьких женщин и девиц были обвинены в ереси и арестованы для предания суду инквизиции. Но, как правило, до суда дело не доходило. Пленницы, обычно обвиненные в ереси, после двух трех предварительных допросов не выдерживали угрызений совести, перед тяжестью свершенных ими грехов и сознавались. Столь сильна была логика обвинений папского легата. Иных он отпускал, самых несговорчивых доводил до суда. Робер, видя, что дело принимает нежелательный оборот, примерялся к удару. Если удастся сразу свалить стражника, то с управляющим справиться будет легче. Он переглянулся с Марией, сделав страшные глаза. Та, как ни странно, сразу поняла, в чем дело. И отрицательно качнула головой. В этот момент мажордом, удовлетворив свое любопытство, ни слова не говоря, ушел. Мария взяла отжатую тряпку, и вошла во флигель, заставив Ладу посторониться. Робер, чтобы отвлечь стражника, вступил с ним в разговор. Стражник отвечал неохотно, сдержанно, но, когда Робер сказал, что он участник третьего крестового похода, голос стражника потеплел.
– Откуда будешь? – спросил он.
– Из Прованса, – ответил Робер, – подрабатываю, чем попало. Видишь, жене помогаю. Сюзерен обещал пенсион, да слова не сдержал.
– Унизительно это для христова воина, – усмехнулся страж, – чем бы другим занялся.