– Прости меня Хасан, но я не могу пить, когда мои попутчики находятся в ожидании смерти.
– А что их разве еще не привели? – удивился Хасан. – Салман, где спутники этого господина.
– Там, – кивая головой, ответил Салман.
– Вот ты из-за стола выйдешь в наказание. А их сюда приведи и посади за стол.
Салман встал с недовольным видом и ушел.
– Выпьем, – предложил Хасан.
– Я должен убедиться в том, что они живы, – настаивал Али.
– Щепетильный, ты, однако, – заметил Хасан, – но мне это по душе.
– А почему вы здесь, на море? – спросил Али.
– Так на суше теперь монголо-татары, будь они прокляты. У нас был выбор – в небеса или на море. Я выбрал море. Здесь, по крайней мере, мы с ними на равных, если что. Здесь у них нет численного преимущества. То есть, здесь их вообще нет.
– Вот как, – задумчиво сказал Али. – Кто бы мог подумать? И какое простое решение. Я восхищен твоим умом.
– Да полно тебе, – улыбнулся Хасан, но он был доволен похвалой Али.
– А мне это даже не пришло в голову. Представь себе, в какие дали я отправился вместе с маликой. В какие тяжкие испытания я пустился. Какие невзгоды, лишения мы испытали, а всего то нужно было нанять лодку и высадиться на необитаемом острове. Постой-ка, а как ваша основная задача? Где теперь казна государства Атабеков. Неужели вы перевезли ее сюда?
Хасан тяжело вздохнул.
– Ты заговорил о том, чего бы я ни хотел касаться. Мы должны были погибнуть в битве с татарами, защищая сокровищницу. Но судьбе было угодно сохранить наши жизни. Землетрясение повредило механизм. Казна навсегда закрыта для людей. Скала теперь не двигается. И я не знаю такого пахлавана, который мог бы сдвинуть ее с места. Откровенно говоря, ну, между нами, конечно, – Хасан наклонился к Али, – если появится хатун, то я не знаю, что ей сказать.
– Ты имеешь в виду Малику-Хатун? – удивленно спросил Али.
– Ну что ты, – укоризненно сказал Хасан, – какая Малика-Хатун? Она теперь нам чужой человек, опозорила атабека, вышла замуж при живом муже. Кто знает, где она теперь? Я имею в виду Ладу-Хатун… или ты знаешь, где Малика-Хатун теперь обретается. Я так зол на нее, что готов даже совершить акт мщения за своего господина. Кроме меня ведь некому избавить его честное имя от позора.
– Я знаю, что она теперь живет в Сирии, – ответил Али, – но, думаю, что не стоит тебе вмешиваться в отношения между мужем и женой. Сам останешься в убытке. Она тоже никакого счастья не приобрела. По-своему несчастный человек. Великая сельджукская принцесса вынуждена жить на подаяние правителя Сирии. Бог ей судья.