«Почему это произошло»? – спрашивал он себя. И не находил ответа. Предположение о том, что улемы Дамаска дали знать о нем в Баку, он отмел сразу, как полную нелепость. Второе предположение, что арест – это месть купца, дело рук обманутого мужа – было еще нелепей. Оставался только один вариант, но Али отказывался в него верить.
За ним пришли глубокой ночью. Он спал, сидя на корточках, привалившись плечом к стене, когда заскрежетал ключ в замке, и взвизгнула, открываясь, решетчатая железная дверь. Али вывели из башни по мостику, большая часть основания башни было в воде, затем вели по каменистому дворику, он несколько раз споткнулся об известняковые плиты, которыми он был вымощен. Было светло из-за полной луны. Али после затхлой атмосферы башни, с наслаждением вдыхал свежий воздух.
– Выше поднимай ноги, – бросил ему стражник, – неровен час, свалишься, лоб разобьешь, а мне потом отвечать. Сюда, прямо, пригни голову здесь низкий свод.
– Может, постоим немного, а, братец? – спросил Али.
– Это еще зачем? – удивился стражник.
– Воздухом подышим, ночь больно хороша.
– Иди, иди, ты не на прогулку вышел, а на допрос.
В комнате, куда привели Али, был сводчатый потолок и крошечное окошко. За столом сидел коренастый, плешивый молодой человек. Факел, торчащий из стены, освещал его усталое лицо.
– Назови свое имя, – сказал он.
– Это допрос? – осведомился Али.
– Допрос. Назови свое имя.
– А ты знаешь о том, что допросы заключенных в ночное время запрещены, они приравниваются к пыткам.
Некоторое время дознаватель с любопытством смотрел на Али, затем спросил:
– Это откуда ты такой умный взялся?
– Так просто и не скажешь, – вздохнув, ответил Али, – из разных мест. Я родился в Байлакане, учился в Табризе, преподавал в Дамаске.
– Значит, ты путешественник?
– Можно и так сказать, – согласился Али. – Но ты, уважаемый, не слышишь того, что я говорю. Ночные допросы равны пыткам. А пытать мусульман нельзя.
– Значит, ты мусульманин?
– Да, я мусульманин.
– В таком случае, сам все расскажи. Избавь меня от нарушения закона. Пусть это будет не допрос, а дружеская беседа.
– Будь по-твоему, – сказал Али. – Я вижу, что по части словоблудия и демагогии ты любому дашь сто очков вперед. Записывай, только вели дать воды или чаю.
– Я не понял, – сказал дознаватель, – это что было – оскорбление?
– В какой части тебе послышалось оскорбление? Это похвала!
– По-твоему, словоблудие – это похвала?
– Ладно, – покладисто сказал Али, – если тебе, это слово кажется неблагозвучным, давай заменим его на говорливость. Нет? Тогда – многословие.