Но на любой высоте Соледад жила бы все с той же занозой. Вот если бы Георгий и эту беду избыл…
Она видела: у него есть и сила, и власть. Она понимала: скорее всего, ему нужна престижная жена, жена-витрина, жена-символ, жена как знак связи с исконно-посконными культурными корнями. Чтобы за версту все видели: этот серьезный мужчина не космополит безродный, вон – русские романсы в доме звучат. Именно потому суетиться не надо – он сам все организует наилучшим образом.
Маша оставила Соледад на кухне и побежала переодеваться. Специально для ужинов с Георгием она купила два невероятных шелковых блузона – с большим вырезом, с широченными рукавами. Блузоны были расписаны вручную цветами и иероглифами.
Георгий пришел по-джентльменски, с двумя почти одинаковыми букетами – для Маши и для Соледад. Маше он поцеловал руку с дежурным комплиментом, руку Соледад задержал у губ чуть подольше и без всякого комплимента – и так все было ясно.
Вдруг она ощутила, что жизнь стремительно меняется, – возвращения к прошлому не будет, впереди только вершины, с которых и не разглядеть людей, с которыми когда-то были встречи и расставания. Это было прекрасно и разом страшно – внизу остались кое-какие долги, и она рисковала не отдать их вовеки, потому что на высоте будет не до того. И железная нерастворимая заноза…
Внезапным бабьим чутьем она поняла, что этот вечер – прощальный. В самом деле, долго ли Георгию еще ходить рядом и облизываться на недоступное тело? Он спросит, угодно ли ей снизойти. Она молча ответит – да иного ответа и быть не может.
А заноза останется.
Волна тоски поднялась из черных глубин души. Она знала, что живет в этих глубинах, – недаром же приняла испанское имя Соледад. Его отыскал Игорь в стихах Федерико Гарсиа Лорки. Соледад просила его найти подходящий текст для романса, а он нашел имя. Оно было тайным – только для писем и для Н.
Имя Амарго было того же происхождения – его подсказал Н. кто-то образованный. Так и должно было случиться – встретились Соледад и Амарго. А потом появился Георгий – и поэзия рассыпалась, словно выпущенный на мороз мыльный пузырь.
Соледад все еще не могла понять, нужен ли ей мужчина, который ведет себя слишком правильно. Меж тем она сидела рядом с ним за столом и участвовала в общем разговоре. И только ловила иногда взгляд Игоря – Игорь понимал ее состояние лучше, чем Маша.
Окна были открыты, как и полагается в долгий, почти бесконечный час между вечером и ночью. Внизу замерли облака бледной сирени. Замерли и длинные, в пол, темно-золотые портьеры. Небо между ними было непостижимо светлым. Неторопливость безветренного вечера малость отдавала вечностью – если только кого-то ждет безболезненная и безмятежная вечность.