Он знал, что Соледад может со своего телефона выходить в Интернет, знал, что она догадается о способе отправки эсэмэски, поймет, что Н. сидит в Сетях и, если у нее есть время и возможность, отправит ответ Н. на мейл, нужно только немного подождать. Он уже несколько раз так делал – и получалось.
Беспокойство слегка отпустило. Он вышел из интернет-кафе и побрел куда глаза глядят.
– Я люблю тебя, – неожиданно сказал он вслух, как если бы колебания, распространившиеся по воздуху от его губ, могли достигнуть ушей Соледад. И вдруг понял страшное: обиженный Сэнсей может запросто рассказать Соледад все. И про девочку с волчьей мордой, и про себя.
Как он это сделает – Н. с перепугу даже не задумался. В конце концов, они сидели тогда, на новогодие, вместе на кухне, пили чай, разговаривали – может статься, Сэнсей сообразил, где и как ее искать.
Сам Н. не делал таких попыток – он сам себе поставил условие сперва стать достойным супружества с этой женщиной, довольствуясь тем, что она сама захочет ему дать. Она о себе сегодняшней почти не рассказывала – только о себе вчерашней. Так что он знал про музыкальную школу, любимые в отрочестве книжки, путешествие с классом в Пушкинские Горы, еще какие-то мелочи. Именно это, кстати, ему и было интересно. Свое собственное отрочество Н. помнил плохо – оно было скучным, учился он кое-как, с одноклассниками любви не получилось.
Обиженный Сэнсей мог бы рассказать Соледад про дачу и про все дачные шалости – начав с осенних, тех самых, что случились сразу после знакомства Н. и Соледад. Может быть, прямо сейчас и докладывает. Это означало бы полный крах. Ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти не согласится на союз с таким экспериментатором.
Н. подумал, что следовало бы рассказать обо всем самому – и пусть решает. А не ждать, пока до нее дойдут сведения от кого-то. Может, вздохнет и простит? Если любит, конечно, и даже если просто хочет ответить любовью на любовь.
Но как рассказывать о таких вещах?..
Н. шел, и шел, и шел, точнее, улицы, договорившись, вели его, пока не привели на площадь. Там стояла церковь в лесах, издали даже было не понять, что за строение такое. Церковь воскрешали к новой жизни, в которую она должна была войти свеженькая, нарядная, со светлым надвратным образом.
Хорошо было бы зайти в эту церковь, подумал Н., присесть там на какой-нибудь чурбачок. Ему доводилось забираться в строящиеся дома, чтобы переночевать, и он был уверен, что, пока в церкви не повесили иконы и не поместили дорогую утварь, обязательно найдется открытая дверь где-нибудь сзади.