Но ощущения того, что сон приходит не просто так, не оставляло её и после пробуждения.
Было ли это предчувствием будущего? Или отражением настоящего? Она никак не могла понять.
Их отношения с Сидом Кайлом ставили её в тупик. Каролина не понимала… нет, не его чувств, как раз с ними всё было более-менее ясно. Сид Кайл относился к ней со снисходительностью сильного к слабому, умного к глупому, старшего к младшему. Её красота и юность не оставляли его равнодушным ровно настолько, насколько могли тронуть человека цельного и искушённого приторная прелесть первоцвета.
Каролина ни на секунду не обманывалась в том, что Сид Кайл будет относиться к ней хорошо. Он никогда её не обидит.
Но будет ли он любить её так, как отец Каролины любил её мать? Как любили мужчины свою избранницу в её любимых романах? Как сама Каролина мечтала быть любимой?
Хотя куда понять другого, когда себя понять не получается? Любит ли она сама Сида? Как понять, что любишь?
Совсем недавно Каролина не сомневалась в любви к Питеру, сходила от желания выйти за него замуж и скакать с ним на белых лошадях рука об руку в закат.
Теперь подобные фантазии кажутся откровенно смешными и даже детскими. Теперь она и думать о Питере забыла. Хотя, нет, помнит, конечно. И желает ему всего самого лучшего, желательно где ни будь подальше от неё самой, потому что его злые взгляды и печальные вздохи откровенно её бесят.
Сид Кайл завладел если не сердцем, то думами и телом Каролины точно, завладел целиком и полностью.
Она беспрестанно думала о нём. Стоило Сиду появиться рядом, в Каролине словно вспыхивало пламя – жестокое, палящее, требовательное. И она ни о чём не могла думать, кроме как о нём, о его поцелуях и ласках. О том удовольствии, что он дарил ей.
Каролина находила это неправильным. Она иначе представляла себе любовь. В настоящей любви должна, как цветок, распускаться нежность. А к
Ей показалось, что в воротах мелькнула белоснежная грива Сноу, любимого жеребца Сида. Мгновение поколебавшись, Каролина выбралась из своего укрытия и поспешила к дверям, где бросилась на шею мужу.
От одежды герцога веяло холодом.
– Миледи, признаться, никак не ожидал от вас столь бурного приёма, – со смехом обнял он её в ответ.
– Почему же, милорд?
– Потому что до сих пор вы мне на шею бросались редко.
– Без вашего общества день тянулся так долго, – вздохнула Каролина.
– Крайне польщён. Если позволишь, я по-настоящему развею твою скуку предстоящим вечером. Вот только приведу себя в порядок, моя кошечка, и весь твой.
– Конечно, – послушно отступила Каролина. – Велю падать ужин. Вы ведь проголодались, ваша светлость? – лукаво вопросила она.