Сначала раздался гул размеренных, грузных шагов. Поначалу слабый, он нарастал. Медленно и тяжело приближался. Беспрестанно, с каким-то мрачным, безысходным спокойствием.
– Королевские драгуны. Вот дьявол! – раздались крики. – – Сейчас тут начнётся настоящий ад!
Королевские драгуны, выстроенные в ряд, с мерным топотом, опустив штыки ружей продвигались вперёд и были встречены градом камней и бутылок.
Толпа атаковала первой.
Раздалось звяканье опускаемых ружей.
Люди сгрудились в кучу, превратившись в крепкую и плотную, почти нерушимую глыбу. Среди рабочих балахонов, блуз и фуражек не было ни одного сюртука, камзола, шпаги или шляпы с плюмажем. На солдат смотрели отчаявшиеся землистые лица. Дойдя до последней черты отчаяния эти люди утратили страх и теперь способны были внушить ужас своим многолетним мучителям.
Глухой ропот толпы был подобен львиному рыку перед прыжком.
Войска окружали квартал. Назревала кровавая схватка. Она была так же неминуема, как разряд молнии во время грозы.
Гвардейцы и мятежники собирались схватиться в рукопашной и Каролину угораздило застрять от этих событий на расстоянии не больше сотни футов.
– Стой! Целься. Пли.
Фасады домов осветились багровым светом. Раздался ужасающий грохот, заставивший Каролину зажать ладонями заломившие уши.
Залп был такой неистовый и плотный, что всю улицу заволокло пороховым дымом. Пули, отскакивая от стен и карнизов, рикошетили во все стороны.
Оглушенная и контуженная, Каролина на несколько секунд оказалась дезориентирована. Она не понимала, на каком она ещё свете? Словно не отсюда слышала выстрелы и крики раненых. Смотрела на распростёртое тело у своих ног и отказывалась понимать, что человек мёртв.
Вокруг, в едком и удушливом дыму ползли, стеная, раненые.
Мыслей не осталось. Они словно превратились в вихрь. Каролина оказалась не способной ни мыслить, ну чувствовать – только смотрела. Разум отказывался принимать такую действительность.
Те, кого огненный залп не сбил с ног, бросились на драгун, которым для повторения залпа требовалось перезарядить ружья.
Каролина вынуждена была наблюдать, как разъярённая толпа, никак не меньше дюжины, вцепилась в гриву белой, как у Кайла, лошади, изо всех сил стараясь стянуть на землю командира, командовавшего стрелявшим взводом.
Тот мужественно вырывался. Поднимал лошадь на дыбы, рубил саблей. Тем не менее его стянули на землю и стали живьём рвать на части. Окровавленное лицо с выбитым глазом, разорванная одежда, судорожно сжимающиеся длинные пальцы, покрытые кровью, утонули в сотне бьющих тел, поднимающихся рук и опускающихся в ударе ног.