Она подошла к ней ближе и проговорила:
– Зачем ты так говоришь? Это же его унижает.
– А мне что за дело? – холодные голубые глаза сверкнули презрением. – Если вы с братом ведете себя как последователи гуманизма, то я тут причем?
– Ты обо мне? – раздался голос ее мужа. И впервые Амабель почувствовала, что испытывает радость от его появления.
– А, братец! – как ни в чем ни бывало, обернулась на его голос Розалинда. – Мы говорили об этой лошади. На мой взгляд, она хуже некуда. Как ты мог купить ее?
– Довольно, Розалинда! – непреклонным тоном произнес Роберт. Затем обратился к конюху: – Отведи Изольду на конюшню и позаботься о ней.
Проводив взглядом кипевшего от сдерживаемых эмоций Лэндона, он посмотрел на заносчиво вздернувшую нос сестру и продолжил:
– Твое замечание было неуместно. Кому и выражать недовольство, то только моей жене, а от нее я услышал только слова благодарности. Постарайся вести себя у меня в доме, как положено благородной леди.
Розалинда кинула убийственный взгляд в сторону ушедшего конюха, и Амабель почувствовала неясную тревогу. Тем временем граф Клиффорд обратился к другу:
– Добро пожаловать в Уилтшир, Колдер. Как тебе здешние красоты?
– Очень нравятся, – осклабился виконт, кинув горящий взгляд на Амабель. – Такие роскошные и нетронутые.
Она почувствовала дрожь, пробежавшую по ее спине. Так неуютно она себя давно не ощущала. Этот мужчина с его двусмысленными словами и взглядами нравился ей все меньше и меньше. Она кинула взгляд на мужа, но тот, похоже, ничего не заметил.
– Отлично. Тогда пойдем в дом. Нам есть о чем поговорить и о чем вспомнить, – похлопал Роберт друга по плечу.
– О, да, разумеется. А дамы составят нам компанию? – любезно поинтересовался виконт.
– Вне всякого сомнения, составят, – нарочито вежливым тоном ответила Розалинда, а затем ехидно добавила: – когда мне покажут мою комнату, и я смогу привести себя в порядок.
Амабель вспыхнула.
– О! Прошу прощения! Конечно.
– Розалинда, веди себя уважительней у меня в доме! – отчитал сестру Роберт.
– Да-да… – отмахнулась она. – Только у меня такое чувство, что мы никогда туда не попадем. Так что?
– Прошу за мной, – указал граф Роберт на парадную дверь, и вся компания направилась туда, где снующие слуги делали все необходимое для комфортного пребывания гостей и сервировки обеда.
У Амабель было тяжело на душе. Предстоящие дни теперь виделись чередой кошмаров, от которых одиночество и грусть были слабой защитой. Любовь теперь ей виделась меховым плащом, что мог укрыть от невзгод и недобрых взглядов, сохранить ее душу цельной и незапятнанной. Вот только рука, удерживающая этот плащ, пока была всего лишь призрачной, хотя и желанной, тенью.