Розалинда лежала на полу, безучастно слушая звуки, которые издавал ее насильник, получающий удовлетворение от свершенного деяния. Ощущения вернулись к ней только тогда, когда она почувствовала, что ей поправили юбки и потянули за руки, приподнимая с пола. Встретившись глазами с Лэндоном, она поспешно вырвалась из его хватки и забилась, подбирая юбки, от него подальше в угол. Все ее тело дрожало, а губы кривились, грозя пропустить прорывающиеся рыдания. Случившееся ей казалось дурным сном, кошмаром. Это просто не могло произойти с ней, Розалиндой Клиффорд, благородной дамой! Она потеряла девственность с конюхом, мерзким слугой, который даже не нравился ей!
Его голос резко и грубо вернул ее к действительности:
– Вот теперь можешь пожаловаться хоть отцу, хоть брату, – конюх завязал штаны и поправил сюртук. – Только их вряд ли обрадует то, как ты лишилась невинности. Ты ведь теперь испорченный товар.
Эти слова, как хлыст, ударили по ее гордости и самолюбию. Слезы безудержным потоком хлынули из ее глаз. Она сжалась в комок и, уронив голову на колени, позволила себе сдаться под наплывом всего произошедшего. Жизнь ей казалась конченной, а судьба несчастной. Никогда, никогда еще она не была так разбита и унижена.
***
Амабель провела день, купаясь в заботе мужа и его влюбленных взглядах. Они никак не могли прекратить касаться друг друга, превратив это в лихорадочную необходимость. Или Роберт плотно прижимал локтем ее руку во время прогулки, или цеплялся за ее пальчики, если им приходилось идти друг за другом, или когда они просто сидели. Лондонские достопримечательности сменялись, памятники архитектуры восхищали, но все внимание они отдавали друг другу, то обмениваясь многообещающими улыбками, то пожирающими взглядами.
В конце концов, напряжение между ними чуть ли не стало искриться, и им срочно пришлось направиться в гостиницу, где они остановились, чтобы, в спешке сорвав одежду, соприкоснуться обнаженной кожей.
Да… Экстаз, наслаждение, свобода… Их мозг лениво улавливал проплывающие мысли, тела отдавались ощущениям, отказываясь возвращаться в реальность. Как же хорошо чувствовать ладонями тело любимого, понимая, что твои ласки доводят его до исступления. Губами дарить удовольствие, граничащее с болью, впитывать вкус и запах, вливать живительный эликсир в вены и артерии, окутывающие плоть своей тугой сетью.
До этого момента Амабель никогда полностью не понимала значение слова всевластие. Это ей представлялось чем-то вроде короля или королевы на троне, которые своей твердой рукой могли привнести или добро, или жестокость для своего окружения или страны. Но не примеряла это в отношении самой себя.