До сосенки было метров двадцать и расчистить их не представляло труда. Главное, что березы росли на сухом месте. Если бы среди них оказалась мочажина, расчищать трассу пришлось гораздо труднее. В таких гнилых местах бульдозер иногда зарывается по самую кабину.
Выворотив с корнем молодой березняк и отодвинув его на край трассы, Димка решил, что на сегодня хватит. Установленную самому себе норму он уже перевыполнил. Развернув бульдозер, он направился в городок строителей.
Когда он со щенком подошел к столовой, Зина уже готовилась закрывать ее.
— Ты, поди, еще спешил? — спросила она, подняв на Шабанова озорные глаза.
— Конечно спешил. — Он просунул голову в раздаточное окошко. — Ты ведь и без ужина оставить можешь.
— Зря спешил, — нарочито равнодушно вздохнула Зина и отвернулась. — Поесть все равно нечего.
— Хоть лапши отвари, что ли, — взмолился Шабанов. — Я ведь целый день на трассе вкалывал. Только вернулся.
— Да нет, Дима, — Зина широко улыбнулась, показав красивые белые зубы. — Я это так. Я тебе все оставила. И щенку твоему тоже.
Она подала ему еду, вышла из кухни и села за стол рядом с ним. Шабанов ел, а Зина, подперев голову ладонью, смотрела на него. Он тоже посмотрел на нее. Глаза у Зинки серые, большие, а ресницы черные и длинные, даже кверху загнулись. На голове белый накрахмаленный колпак. Зинка — чистюля и за собой следить умеет. Вот только конопатая. Но повзрослеет и может быть сойдет все с лица. Зинке ведь и лет-то всего восемнадцать.
— Ну чего ты так смотришь на меня, Зинка? — спросил Шабанов, чувствуя, что от ее пристального и доброго взгляда начинает размягчаться сердце. Димка только сейчас заметил, какие у Зинки пухленькие и аппетитные губы.
— Вот уж и посмотреть нельзя, — она сделала обиженное лицо. Поправила кончиками пальцев поварский колпак, встала и пошла на кухню. Димка молча доел ужин, собрал посуду и подал в окошечко.
— Ты на меня не сердись, — сказал он как можно ласковее. — Я ведь не думал, что ты обидишься.
— С чего ты взял, что я обижусь? — спросила Зина, глядя на него все теми же добрыми глазами. И Шабанов снова почувствовал, как от ее взгляда размягчается сердце.
Он забрал щенка и пошел в свой вагончик. То, что он увидел там, поразило его. На столе стояла бутылка водки, два чистых стакана и две банки камбалы в томатном соусе. Паша Коровин сидел на кровати, положив ноги на стул. Он был обут в новенькие кирзовые сапоги с яловыми передками. Димка даже растерялся. Никогда раньше Коровин не покупал водку за свои деньги. А выпивать иногда выпивал. Ребята знали Пашину слабость и поэтому за водкой всегда посылали его. Этим он как бы входил в общий пай.