Проснулся он в последних числах апреля, когда снег уже стал ноздреватым и просел от пропитавшей его влаги, а на реке появились широкие забереги. Несколько дней он бесцельно бродил по тайге, пока снова не почувствовал голод. На этот раз это чувство было совсем не таким, как осенью, когда он собирался залечь в спячку. Голод гнал его все дальше и дальше от места зимовки, пока он не вышел на болото, поросшее клюквой. Солнце уже обсушило кочки, на которых она росла, и медведь жадно набросился на прошлогоднюю ягоду, казавшуюся весной особенно сладкой.
Все лето медведь провел на своей обширной территории, ни разу не подходя к берлоге. И только осенью вернулся на берег реки. Незадолго до того, как с севера потянули холода и стал падать мокрый снег, он снова удачно поохотился на лося, завалив на этот раз четырехлетнего быка. Зимняя спячка опять была сладостно-спокойной.
Так продолжалось несколько лет. Сколько, медведь не знал. Опытный охотник определил бы, что ему было не менее двенадцати лет и медведь находился в самом расцвете сил. Это чувствовал и сам зверь. Он хорошо помнил пришельца, пытавшегося поохотиться в его угодьях. Тогда тому удалось уйти, сейчас бы медведь не оставил его в живых.
И вот сегодня кто-то снова нарушил покой тайги. Грохот и гудение, издаваемые вдали, на самом краю владений, насторожили медведя. Они не утихали. И это означало, что тот, кто пришел сюда, не боится его. Постояв несколько минут в раздумье и прислушиваясь к гулу, медведь направился к реке.
Он шел быстрой неслышной походкой, то и дело поднимая морду и нервно ловя расширенными ноздрями окружающие запахи. Они не несли ничего нового. Но за несколько сот метров от того места, куда стремился медведь, его ноздри поймали резкий, еще ни разу не встреченный им запах. Он не напугал медведя, хотя зверь сбавил ход и пошел осторожнее. Ветер дул со стороны реки и медведь был уверен, что вовремя учует опасность, если она вдруг начнет угрожать ему. Выйдя почти к самому берегу, зверь оторопел.
На большой поляне стояло несколько вагончиков. Рядом с ними расположились трактора и бульдозеры, один из которых работал, противно тарахтя и издавая смердящую вонь. Это ее еще издали уловил медведь. Недалеко от вагончиков на самом берегу в несколько штабелей лежали огромные трубы. И везде суетились люди. Они громко разговаривали, размахивали руками, куда-то уходили и приходили снова. Если бы медведь понимал человеческую речь, он бы услышал, как крепкий, широкоплечий мужик средних лет, выплюнув изо рта папиросу, сказал молодому парню: