Несколько раз он выходил на крутоярье реки, где, задирая морду, снова принюхивался, стараясь обнаружить непрошеного соперника. Но ни машинной вони, ни запаха другого медведя здесь не было. На некоторых кедрах он видел лишь свои собственные отметины. Там, где, поднимаясь на задние лапы, он делал когтями царапины, выступила янтарная смола.
Обследовав берег, медведь вышел на гриву и залег в островке молодого сосняка. Отсюда хорошо просматривалось пространство. День был пасмурным, но безветренным. Малоподвижный воздух перемещался верхом, в кронах деревьев, его неслышное дуновение лишь изредка достигало земли. В такую погоду можно было полагаться только на зрение и слух. Но при каждом дуновении воздуха медведь напрягал и обоняние. Он напряженно ждал встречи с невидимой опасностью и заранее готовился к ней.
Однако тайга была на удивление спокойной. За несколько часов лежки он постоянно слышал лишь хриплый крик кедровки. По всей видимости птица не могла удержать шишку во время полета и, уронив ее, плакала от обиды. Где-то далеко деловито постукивал по сухой лесине дятел, выискивая белых, жирных гусениц короеда. Однажды совсем рядом с медведем зацвокала белка. Он насторожил уши, жадно прислушиваясь к окружающему пространству, но не обнаружил ничего подозрительного. Единственное, что не давало ему покоя, это постоянный писк бурундуков у росшего в отдалении кедра.
Уже перед самым вечером медведь встал с лежки, намереваясь пройти до ягодных мест, где он кормился все эти дни. Проходя мимо кедра, он увидел сидевшего на поваленной лесине бурундука, щеки которого раздулись от спрятанных за ними орехов. Заметив медведя, бурундук пискнул и торопливо шмыгнул под кедр. Медведь, вытянувшись пластом, попытался прихлопнуть его лапами, но бурундук успел заскочить в нору. Медведь сунул в ее вход морду и задвигал кончиком носа. Учуяв запах добычи, он, сопя и роняя слюну, начал разгребать землю когтями. Мощными рывками передних лап он выгребал ее себе под брюхо, а затем задними отбрасывал далеко от кедра. Медведь работал со свирепой настойчивостью. Поняв, что нора уже не может защитить от грабителя и убийцы, бурундук попытался выскочить из нее. Но это ему не удалось. Медведь придавил его тяжелой лапой и затем, чуть приподняв ее, схватил бурундука зубами. Тот не успел издать даже последнего писка.
Расправившись с бурундуком, медведь начал разрывать нору дальше. Вскоре он добрался до кладовой. Маленький бурундук оказался запасливым зверьком. Готовясь к долгой северной зиме, он натаскал в широкий и просторный отнорок несколько килограммов отборных кедровых орехов. Уткнувшись в них носом, медведь, чавкая и хрустя скорлупой, начал с жадностью поедать их. Когда большая часть орехов была съедена, медведь, фыркнув, приподнялся и тряхнул головой, пытаясь освободиться от прилипшей к морде земли. Потом потерся носом о переднюю лапу и, поднявшись во весь рост на задних, насторожился. Ветер все так же шумел в верхушках деревьев, работящий дятел в отдалении продолжал деловито стучать по сухостойной лесине. Постояв несколько минут, медведь покрутил головой, оглядывая окрестности, опустился на землю и двинулся дальше.