Гудков сходил к вездеходу за лыжами. Забрался на снежную гору к Шумейко, потоптался, утрамбовывая перед собой площадку, положил на нее свои лыжи, сунул в крепления унты.
— Где ты увидел просеку? — спросил он, выискивая глазами просвет между деревьями.
— По-моему это она, — Шумейко вытянул вперед руку.
Гудков пригнулся, прищурившись, посмотрел вдаль. Повернулся к Шумейко и, пожав плечами, сказал:
— Ничего я там не вижу.
— Давай пройдем метров сто, тогда и определимся. Если не найдем просеку, пойдем перпендикулярно трассе. Где-то мы ее все равно должны пересечь.
Проваливаясь на вершок в снег и все время оглядываясь по сторонам, они неторопливо направились в глубь тайги. По карте выходило, что трасса сразу за девяносто вторым пикетом должна была заворачивать немного вправо. Шумейко и взял это направление. Они прошли почти километр, но никакой просеки так и не обнаружили. У Гудкова лыжи были почти вдвое уже, чем у Шумейко. Поэтому они и проваливались больше. Вскоре он остановился, соскреб куржак с ресниц и шапки и сказал:
— Кажется, мы сильно уклонились вправо.
— Мне тоже так кажется, — ответил Шумейко.
Несколько минут они постояли, успокаивая дыхание, потом снова тронулись в путь в надежде отыскать просеку, теперь уже забирая гораздо левее. Тайга выглядела мертвой и оттого у обоих в душе возникало нехорошее чувство. Им казалось, что они уже никогда не выберутся из нее. Первым остановился Шумейко. Насторожился, прислушиваясь, и тихо произнес:
— По-моему, Шабанов так и не завел свой бульдозер.
Гудков понял, что если не разрядить обстановку и не успокоить себя, потерянную просеку им сегодня уже не найти.
— Давай-ка перекурим, — сказал он, глядя на Шумейко. — Заодно и карту еще раз посмотрим.
Он снова достал из-за пазухи карту, повертел ее в руках, ткнул пальцем, показывая Шумейко:
— Посмотри, вот он поворот. Мы пошли сюда, — Гудков ногтем провел на карте невидимую линию. — Примерно вот здесь мы должны выйти на посеку.
— Теоретически должны, — согласился Шумейко. — А на практике где эта просека?
— Давай возьмем еще немного левее.
Скрипя лыжами по сухому, рассыпчатому снегу, они поднялись на небольшую гриву. Поперек ее склона лежало огромное упавшее дерево, поломавшее и придавившее верхушки молоденьких кедров. Сверху на дерево намело целый снежный сугроб. Он висел над кедровым подростом, почти касаясь его. Шумейко остановился, чтобы осмотреться. Его взгляд почему-то сразу задержался на желтом пятне под сугробом. Да и сам сугроб снизу был не плотным, слежавшимся, а разъеденным, словно покрытым изморозью. Шумейко сразу пришло в голову, что такое могло случиться только от живого, теплого дыхания. Побледнев и приложив палец к губам, он кивнул на пятно, показывая его Гудкову.