Подскочив к дому, в два прыжка поднялся на крыльцо, открыл дверь, окликнул Катю и прислушался. В доме было подозрительно тихо. Вадик вышел наружу, спустился с крыльца, окинул взглядом поляну и огород. Катя должна была быть где-то рядом. Он даже подумал, что, увидев его, она решила поиграть и спряталась. Он внимательно осмотрел усадьбу. На огороде ее не было, туалет закрыт на вертушку, баня — тоже. Открытой была лишь стайка. Вадик направился туда и вдруг услышал стон. Сердце его екнуло, в два прыжка он достиг двери стайки и остановился, потрясенный увиденным. На полу лежала Катя с разбитым лицом, на ее ногах сидел мужик. Он задрал подол платья и, сопя, пытался стянуть с Кати трусики. Катя обеими руками ухватилась за них, сопротивляясь изо всех сил. Она пыталась кричать, но лишь раскрывала разбитые, окровавленные губы и стонала. Крика не получалось.
Вадик не видел лица мужика, тот сидел к нему спиной, но и со спины он был страшен. Сопя, насильник издавал нечленораздельные звуки и походил на разъяренное животное. Катя извивалась, стонала, моля о помощи, но ее никто не слышал. И вдруг она увидела Вадика. Она уставилась на него молящими глазами и попыталась вывернуться из-под насильника. Это ей не удалось и она мотнула головой в сторону дверей. Вадик понял, что этот жест предназначался ему. Но он оцепенел от страха и долю секунды стоял, не двигаясь. Потом повернул голову и увидел у дверей вилы с отполированной деревянной ручкой. Вадик коснулся ручки ладонью. В это время насильник навалился на Катю и вытянул ногу, зацепив ей вилы. Они упали ему на плечо и скатились на пол. Он вздрогнул от неожиданности и схватил вилы рукой. Вадик побелел, как парное молоко, и одним прыжком выскочил из стайки. Его пронзил неописуемый ужас. Он вдруг представил, как холодная, острая сталь, разрывая кожу, вонзается в его живот. На лбу у Вадика выступил пот, он кинулся сначала к дому, потом к калитке, ведущей на улицу, и, что есть мочи, понесся, сам не зная куда. Ему хотелось лишь одного: как можно дальше убежать от гибельного места, где он только что находился. На углу переулка Вадик чуть не сшиб с ног старуху Редкозубову, которая несла со станции трехлитровую банку дармового вина. В страхе он не увидел даже Федю, показавшегося на улице и размахивающего полиэтиленовым пакетом с булкой свежего хлеба.
Редкозубова подозрительно посмотрела на убегающего Вадика, поставила банку на землю и торопливо замахала рукой, подзывая Федю к себе.
— Беги домой, там, однако, худое деется, — сказала Редкозубова, когда Федя подошел к ней. — Я сегодня варнака Руфкиного видела. Он к ней с дружком приехал.