– Ничего не говори, – предупредил он Свидерского.
– Не буду, – сочувственно согласился Алекс. – Если понадоблюсь, я у камеры.
Уже общаясь с группой ученых, Свидерский оглянулся и увидел, как вспыхнуло Зеркало – и тут же погасло, закрывшись за фон Съедентентом.
Вики едва успела переодеться в домашнее платье, когда у нее в спальне вспыхнуло серебристое полотно перехода, и оттуда вышел злющий Мартин. Даже взбешенный: всегда, когда он злился, у него появлялось именно такое выражение лица – опасное и безбашенное, с темной безуминкой в глазах и едва заметной вызывающей улыбкой. Еще когда они учились, было понятно: если Кот набычился, засверкал глазами и улыбается криво – жди драки. Вот и сейчас очевидно стало, что он не кофе попить пришел и не о погоде разговаривать.
Волшебница метнулась в сторону, пытаясь выиграть пространство для маневра и, чего греха таить, для защиты – слишком знаком был этот пылающий решимостью темный взгляд. Но Март всегда был быстрее. Перехватил ее, сжал за плечи – не больно, но и не вырвешься.
– Я что, собачка, бегать за тобой, Вика? – очень ровно поинтересовался он. – Что ты издеваешься надо мной?
– Отпусти, – процедила она. Он сжал сильнее – и Виктория скривила губы, застыла.
– Можно подумать, я тебе не обед предложил, а домогаться начал. Саше бы тоже отказала, если бы позвал? Или он для тебя безопасен, а я нет? – продолжил он так же неестественно спокойно. – Мне что, нужно умирать каждый раз, чтобы ты обратила на меня внимание?
Он попал в точку – и от страха, от того, что не могла вырваться, Виктория дернулась, крикнула ему в лицо:
– А что нужно сделать мне, чтобы ты отстал, Март? Может, переспать с тобой? Может, тогда ты угомонишься?
– Отстал? – спросил он, усмехнувшись; глаза потемнели сильнее, появился в них лихорадочный блеск. Посмотрел на свои руки – и отпустил ее, шагнул назад. – А давай, – заговорил он насмешливо и потянул с себя футболку, – переспать так переспать. Вдруг я успокоюсь? Вдруг я только этого от тебя хочу, да, Вик? Такая вот я похотливая свинья, зациклило меня, что ты мне не даешь, вот и придумал себе любовь. Правда, Вик?
Он расстегнул ремень, молнию, потянул вниз брюки.
– Не дури, Март, – сказала она дрожащим голосом.
– Я не дурю, – ответил он жестко. – Ты предложила, я согласился. «Нет» – завтраку и обеду, «да» – здоровому сексу. Раздевайся.
Сбросил ботинки, следом полетели брюки.
– Пошел к черту! – выдохнула она и застучала по его спине кулаками – он за мгновение до этого вжал ее в себя, в горячее мужское тело. Поцеловал – и губы его были одновременно жадны и нежны, будто он и атаковал, и спрашивал разрешения. И язык был ласкающим. И запах, и вкус – знакомыми, давно впечатавшимися в память, родными. С университета Вики не могла находиться рядом с ним: стоило услышать этот теплый, чуть терпковатый мужской запах – и она слабела и умирала от тоски. Поэтому и держалась подальше. И его держала – словами и делами.