Запахло корицей и горячим вином. Щелкнул замок на двери.
– Глинтвейн! – простонала волшебница благодарно и схватила теплую кружку с дымящимся рубиновым напитком. Март рухнул рядом с ней на диван – она чуть не расплескала все, – потянул за плед, открывая руку и часть плеча.
– Синенькая Вики, – сказал смешливо, – как интересно.
– Не издевайся, – пробурчала она, – я с этой работой уже так давно нигде не была! Увлеклась купанием, признаю.
– Сейчас спешно готовят ужин. Скоро будет, – сообщил он.
– О-о-о!
– Я хороший, да? – поинтересовался блакориец вкрадчиво. Плед спустился еще немного.
– Хороший, – подтвердила она с легкой улыбкой. И сделала еще глоток – глинтвейн согревал, Мартин будоражил кровь. Плед еще съехал вниз, почти обнажив грудь.
– Март, куда? – строго сказала волшебница. – Я замерзла.
– Вики, – барон забрал у нее из рук кружку, тоже отпил. Голос его был серьезным, как будто он лекцию читал. – Не поверишь, я знаю отличный метод согревания.
– Неужели? – Виктория улыбнулась, глядя, как он наклоняется к ней. Чего тут ждать, когда оба – взрослые люди, и нет ничего естественней, чем распахнуть плед и потянуться к пуговицам на его рубашке?
– Да, – Мартин прижал ее к кровати своим горячим телом. Усмехнулся ей в губы совсем по-хулигански. – Только будь снисходительней, родная. У меня очень давно никого не было.
– Наклонись-ка поближе, – угрожающе потребовала волшебница.
– Будешь кусаться? – спросил он воодушевленно, наклоняясь, – и Вики действительно легко куснула его за губы и прошептала прямо в них:
– Хватит болтать. Поцелуй меня наконец.
Мартин легко коснулся ее губ губами – но и этого хватило, чтобы захотелось растянуться под ним, выгнуться, – и отстранился.
– Стесняешься? – поинтересовалась Виктория иронично, наслаждаясь прикосновениями к его плечам, волосам. Глаза его сверкали.
– Наслаждаюсь моментом, Вик, – в голосе блакорийца опять появились ласкающие низкие нотки. – Ведь сейчас главное, – снова короткий обжигающий поцелуй и смешок, – не проснуться раньше времени.
И не успела она снова возмутиться его болтовне, как он перекатился на бок, навис над ней и наконец-то поцеловал как надо. Все сильнее, настойчивее, раздвигая языком губы, но так нежно, что Вики забыла про нетерпение, замирая от поднимающихся изнутри слез. Всхлипнула, закрыла глаза и обхватила его за шею. И расслабилась, окунаясь в бархатный, чувственный поцелуй, потянулась за ним, отвечая так же – задумчиво, с полным погружением.
У Мартина был вкус глинтвейна, специй, мужского превосходства и ее большой любви – и не хотелось больше никуда торопиться. И они забыли о времени, будто в планах на сегодня были только поцелуи, как давно-давно в их общей юности.