— А спустя несколько минут появляешься ты. Вся в порезах, ушибах, осколках, куртке без одного рукава… И к тому же с какими-то чёрными тряпками в руках! Как это понимать? — Милена искоса взглянула на шали, которые решила подобрать и спрятать дома. Нельзя же их было оставить на лестнице!
— Послушайте, — неуверенно начала она, — Я понимаю, как странно это прозвучит, но я действительно упала. Когда я зашла в парадное, в доме выключился свет. Я поскользнулась в темноте и упала прямо на осколки. Вы не поверите, но кто-то выбил все окна в подъезде! Там теперь всё в стекле и ветер воет так, что стены трясутся! А эти шали я нашла на лестничной клетке. Думала объявление сделать, чтобы потерявший их владелец не беспокоился… — при этих словах Милена одарила родителей вялой гримасой, которая, как она надеялась, убедительно изображала наивную улыбку.
— Больше ни слова, — перебила её Лора, — Расскажешь позже, — она распустила свою тщательно уложенную «Ракушку» и устремила виноватый взгляд на Вэнса. — Милый, ты пойдёшь к мистеру Бриару один. Извинись за меня, но я не могу бросить Милену одну в таком состоянии.
— Один?! — возмущённо возопил мужчина и взлохматил свою пышную ярко-красную шевелюру. В этом Милена, к счастью, пошла в мать. Её волосы были красивого тёмно-бронзового оттенка, а не цвета взбесившегося апельсина, как у отца. — Я не могу пойти один! Я же обещал, что приду с семьей! Мистер Бриар так хотел познакомиться со всеми! А особенно с Миленой! Я ему столько о ней рассказывал… Но Ми отказалась идти! Так хоть ты не подводи меня! Ты же знаешь, как много это для меня значит! Я пойду с тобой или не пойду вообще! — Вэнс направился к тумбочке, на которой лежал телефон и дрожащими пальцами стал набирать чей-то номер.
— Я сейчас всё отменю. Попрошу прощения у босса и дело с концом.
— Пап, не надо! Я справлюсь — у меня всего лишь пару царапин, — чрезмерно бодро отозвалась Милена. Услышав в телефоне гудки, а затем чьё-то низкое «Алло!», Вэнс быстро повесил трубку, словно любитель розыгрышей.
— Ну, не знаю… — Лора в задумчивости стала кусать себе губы, съев всю блестящую персиковую помаду. Приняв, наконец, решение, она стала надевать туфли на высоких каблуках. — Ох, иногда мне кажется, что мужчины хуже маленьких детей! Во всяком случае, им бутылкой с молоком рот не заткнёшь! Вэнс, так ты идёшь? — после этих слов на лице отца появилась хитрющая ухмылка, сделавшая его похожим на малыша, которого застигли на месте преступления, с рукой по локоть запущенной в банку варенья. Да, так по-детски проказливо могли улыбаться лишь мужчины…