— Убить, защищая свою жизнь — это не преступление, а защищая людей и страну — подвиг. Вы предлагаете Анне уподобиться палачу?! Это жестоко и низко! — распалялся Саид.
Я грустно улыбнулась, с одной стороны было приятно, что друг защищал меня, с другой, возникла одна непрошеная мысль: «А Двэйн так же отстаивал бы мою невиновность или поддался бы на уговоры короля ввиду их целесообразности? Потому что Августиан прав, наглядная демонстрация проклятия даже со скептиков сбила бы спесь».
— Саид, успокойся, никто не настаивает, чтобы я становилась палачом. — Положила свою ладонь на руку друга. — Поверь, мне самой претит убийство, пусть даже и виновного человека. Поэтому способ устрашения, который предложил Его Величество, мы оставим на крайний случай, если ничего другого не поможет.
— Я согласен с леди Рибианной, — поставил точку в разговоре Джанжуур. — Раз мы всё решили и обсудили, я вас больше не задерживаю, друзья. Леди, задержитесь, пожалуйста. Саид, если уж ты взвалил на себя нелегкий труд телохранителя, то подожди за дверью, у нас с названной матерью моего сына конфиденциальный разговор.
Друг вышел вслед за Августианом, оба выглядели откровенно недовольными решением Джанжуура. Я же терялась в догадках, потому что не представляла, о чем со мной хочет поговорить Князь, да еще и наедине. Ошиблась, помимо нас с Князем и Азаматом, спящим в своей корзинке, в кабинете находился еще и Манор. Он прятался за одной из потайных панелей и вошел в кабинет сразу же, как за королем и Саидом закрылась входная дверь.
— Значит, я слишком эмоционален? — усмехнулся Манор, держа под мышкой какие-то свитки. О! Неужели это рисунки из темницы провидца?! — Леди, мне льстит ваше восхищение, но вы совершенно не в моем вкусе.
— Что? — Я отвлеклась от созерцания вожделенных записей. — Манор, от вас я ожидала любой глупости, но никак не такой самовлюбленности. Лучше покажите документы, это ведь из камеры того старика?
— Радуйтесь, что вы не мужчина, а то вы ответили бы мне за оскорбления! — прошипел раздосадованный степняк и кинул свитки на стол.
Джанжуур откровенно наслаждался зрелищем, по-моему, он не меньший манипулятор, чем Августиан. Или правителями становятся только такие люди?
— Это вам надо радоваться, что я не мужчина и не имею привычки смывать оскорбления кровью. Потому что ваше предположение, что я — герцогиня Варийская, аристократка в двадцать первом поколении, могу испытывать какие-то чувства к вам — к человеку без роду и племени, к мужлану и женоненавистнику, это не просто оскорбление, а абсурд. И вообще, вы себя в зеркале видели? Я не о вашей внешней непривлекательности сейчас говорю, в мужчинах она все же не главное, а о выражении лица. Девушки при виде вас в обморок не падают?