Раум снова привлек ее к себе, заставляя откинуться на него, и девушка с благодарностью обняла его за шею. Воспоминание больно ранило, сделало ее беззащитной и уязвимой перед миром. А близость демона дарила удивительное ощущение защищенности и тепла. Всего того, чего ей так не хватало в детстве.
- Так что случилось, Джен? - мягко спросил он, вытирая слезы на ее щеках. - Почему ты плакала?
- Ничего… просто сон.
- Не ври мне, Дженни-скрытная-тихоня, -Раум поцеловал ее в нос. - Давай, рассказывай, что за пакость тебе снилась.
Она было открыла рот, чтобы отделаться ничего не значащими общими словами. Как делала всегда, рано усвоив, что никто не будет решать ее проблемы, кроме нее самой.
Открыла и закрыла. Потому что Раум ди Форкалонен не из тех, кто спрашивает из вежливости. Если бы ему было плевать, он бы сумел это объяснить. Максимально доходчиво и обидно.
- Я… тебе это может показаться глупостью…
- Рассказывай свои глупости.
И она заговорила.
Демон слушал молча. Только сжимал объятия крепче, когда голос Дженни начинал дрожать, поддерживая и напоминая: “Я тут, детка. Ничего не бойся”.
С каждым словом потерянное прошлое вставало все ярче. Словно луч фонарика, гулял по темной кладовке, высвечивая давно забытый хлам и пыльные обломки детских игрушек. Недостающие осколки мозаики, выпавшие из памяти кусочки встраивались, собираясь в единую картину.
Теперь по-иному воспринимались осторожные и мягкие намеки матери. И ярко, словно это было вчера, вспомнилось откровенное удивление вожака Маккензи, когда он обнаружил, что подросшая дочка Бренды не умеет оборачиваться, и хуже того - уверена, что никогда и не умела.
Вспомнился мозгоправ, к которому мать водила ее трижды - слишком самонадеянный и настойчивый, он каждый раз доводил ее до истерики. После этих визитов Дженни замыкалась, не желая разговаривать даже с самыми близкими.
- Мне очень жаль, но ребенок, судя по всему, просто не хочет быть оборотнем, - заявил он после третьего сеанса. - Думаю, мы должны уважать ее выбор.
Мать решила, что надо уважать. Смирилась и даже не напоминала. И простить ее за это сейчас было трудно.
- Понимаешь, я же просто хотела быть хорошей! Не хотела, чтобы меня забрали…
- Понимаю. Детка, ты извини, но твоя мать такая же никчемная кукушка, как и моя.
Эти слова неприятно царапнули. Наверное, потому что были слишком близки к правде.
- Ты никогда не рассказывал о своей матери.
- Ей на меня плевать, - мрачно сказал демон. - Игретт ди Небирос- законодательница мод и самая изысканная женщина бомонда. Пока я был мелким и милашным, она любила меня тискать и называть “своим зайчиком”, особенно на глазах у папарацци и подружек. А потом я подрос и стал хамить в ответ на попытки превратить меня в плюшевого мишку, и вся любовь сразу прошла. Во время развода она, чтобы вытащить из отца побольше денег, сплавила меня дядюшке Андросу, а он редкостная сволочь, - Раум скривился. - Сейчас мы не общаемся. Когда хочу узнать, как у Игретт дела, читаю светскую хронику.