Последняя тайна Варяжской Руси. Мифы и правда о русской цивилизации (Белов) - страница 41
Летние ветра на юго-востоке Балтики дуют в разных направлениях, и для того чтобы работал парус, тут придется серьезно потрудиться. Если посмотреть на карту ветров, то можно сделать вывод, что яхта чаще всего будет идти поворотами оверштаг, приводясь к ветру с помощью особого паруса, которого варяги еще не знали.
Наша историческая лодка пойдет под прямым (летучим) парусом-брифком, который, к сожалению, не умеет работать на боковых ветрах и эффективен только курсом полного ветра, или фордевиндом. Сказать, насколько удачно пойдет наша лодка по фордевинду заданным курсом, не возьмется ни один капитан. Потому что это непредсказуемо. Так или иначе, грести все равно придется.
На парусе возле берега мы ходить не можем. Ведь навигационных лотов у нас на судне нет, карту промеров глубин в IX веке еще никто не делал, а валуны здесь встречаются и на приличном отдалении от берега. Нам потребуется короткий маневр, чтобы ориентироваться вблизи берегов и не разбить лодку, а значит, придется часто переходить на весла.
Мое капитанство начиналось в южных морях
Как вы уже поняли, свой корабль мы называем лодкой. Есть в этом особый социолексический шарм. Будем считать его «варяжским».
До устья Норовитой реки (то есть Наровы-Нарвы), по самым оптимистичным подсчетам, нашим ходом в 5–6 узлов идти около месяца. Ночью ведь мы встаем на якорь. Кроме того, необходимо успеть до осенних штормов, поскольку наш клинкерный низкий борт зачерпнет все, что выше метра. Волна-то идет лодке в борт, не так ли?
А вот теперь решайте, могли послы, даже если они пришли по суше («горой», как тогда говорили), вернуться с варягами в том же году? Ведь послы сперва заглянули в Велиград. Пока Рюрик сподобился, да пока решали все вопросы на Рюгене.
Другими словами, варяги вышли с острова не позже начала августа. Значит, послы появились у Табомысла никак не позже июня.
Август на Рюгене – это дожди через день. Вы представляете себе, что такое целый день грести под дождем?
В городке Ломе, что в 30 километрах от Бергена (или от Рутгарда – древней столицы острова), под самой горой покоится маленькая марина. Ее причал, потемневший от дождя, блестит, как глянцевый. Здесь пахнет копченым угрем и морской солью. А еще иногда, сквозь свежесть воды, пронзительно духовеет гортензия, которая круглыми розовыми колпаками сидит в местных клумбах. От моря на гору к домам поднимаются деревянные мостки. Не меньше сотни ступенек.
Мы бываем в Ломе довольно часто, так уж сложилось. Я не считаю его поселком, несмотря на официальный статус. Само слово «поселок» имеет какой-то неповторимый русский привкус. Применительно к немецкой глубинке оно не работает.