Через час студию пронзил рык раненого льва. Рычал арт-директор.
— Сволочи-и-и! Тупицы-ы-ы!
— Что такое? — испугалась Мимозина.
— Идею запороли!
— Какую идею?
— С плакатом. Хреновы производители сырков! Сказали, что им все нравится, но они не готовы так радикально менять имидж. Трусы!
— Ну, давай еще вариант предложим, — сказала Мимозина.
— Не буду я ничего предлагать, — буркнул арт-директор и ушел курить.
В конце дня Мимозина выдала Швидко техническое задание на разработку плаката.
— Сделай что-нибудь простенькое, и можешь считать, что инцидента с дверью в туалете не было, — попросила она.
Швидко сел, отыскал в Интернете изображение розовощекого младенца, разместил его на плакате и написал: «Я люблю сырок, Адам“!»
С работы меня отпустили рано. Пошла собирать чемоданы.
— Хочешь, я тебя провожу на вокзал? — спросил Швидко.
— Да, хочу, очень хочу, — ответила я.
До сих пор не могу прийти в себя. Моя щека, к которой он прижался вчера вечером на перроне, все еще пахнет его одеколоном. Даже дождь, который льет как из ведра, не может омрачить моего настроения. На душе тепло и легко. Я счастлива, и вовсе не потому, что приехала в Киев получать заслуженные награды, не потому, что я работаю в самой замечательной студии на свете, не потому, что начинаю постепенно входить в курс дела и уже могу похвастаться первыми успехами. Я счастлива потому, что в этом мире есть ты. В этом огромном мире есть ты, Сереженька.
Беспокоит меня только одно обстоятельство. Брутальные носки, красные с синей полоской, которые очень хорошо смотрелись с кедами, сперли в поезде. Утром проснулась, а носков, которые я вечером засунула в кеды, нет.
— Товарищи попутчики, — взмолилась я, — я понимаю, что в стране сейчас кризис. Я понимаю и то, что красные носки — это очень модно. Но я прошу вас, войдите в мое положение. Я еду на фестиваль рекламистов получать престижные награды, которые завоевала наша студия. Верните мне, пожалуйста, мои носки.
— А я знаю, кто их украл, — ответила женщина, которая всю дорогу точила бутерброды с салом.
— И кто же? — поинтересовался мужик, слезая с верхней полки.
— А в Полтаве хлопец выходил, он, наверно, и спер. Он еще долго копошился, искал что-то в темноте, — подтвердила женщина.
— О, точно, а вот и его носки валяются, синие! Наверно, перепутал! Вы его носки берите, что тут поделаешь, раз такое дело! — сказал мужик.
Брать чужие носки мне совсем не хотелось. Пришлось надевать кеды на босу ногу. На вокзале совершенно случайно встретила брата нашего фотографа — известного московского художника.