Прибежала Мимозина и сказала, что наш фотограф сидит на крыше, возле самого края, и делает какие-то снимки.
— Надо его оттуда снять, пока он не упал! — закричала она.
Спустились вниз и стали орать:
— Александр Николаевич! Александр Николаевич! Вниз спускайтесь!
— Нет, я не спущусь, я кадр хороший ищу. Для календаря съемку заказывали? Заказывали! Так что молчите! — крикнул фотограф.
— Саша, мать твою так! — завопил Мишкин. — Если ты сейчас же не слезешь — я тебя уволю.
— А мне все равно, я и сам уволюсь, а работу свою сделаю! — завопил фотограф и чуть не упал с крыши.
— Саша, мне тебя не жалко, но камера принадлежит нашей студии и стоит бешеных денег, которых у тебя отродясь не было и не будет, я на тебя в суд подам, если ты ее испортишь! — завизжал коммерческий директор.
— Ну и подавай, я квартиру продам, верну вам деньги и уеду к брату в Москву. Буду у него в подмастерьях сидеть, краски смешивать. И вообще, я не могу теперь слезть. Я ключ от чердака потерял, пока ракурс нужный искал.
— Что делать? — ойкнула офис-менеджер.
— Сейчас, — сказала Мимозина и стала шушукаться с арт-директором.
— Все в офис! — приказал Мишкин.
Через пятнадцать минут послышался вой сирены. К зданию подъехала пожарная машина, выставила лестницу, а еще через пять минут фотограф был снят с крыши и доставлен в студию.
— Вам надо было санитаров из дурки вызывать, а не пожарников, — начал было возмущаться дядька в каске, но после того как коммерческий директор сунул ему в карман двадцать гривен, расплылся в широкой улыбке и сказал: — Ну, дело такое! Если что — вызывайте.
— Уф, кажись, все отснял, — вытер пот со лба фотограф.
Позвонила Нана и сказала, что через полчаса ждет меня возле метро.
Я пошла к Мимозиной.
— Я пораньше уйду сегодня.
— А чего?
— Мне надо, — ответила я и стала собираться.
Встретились с Наной и поехали в салон красоты. Рассказала ей, что Майкл сжевал перья, а я побрила ноги. Нана очень расстроилась, и потому что, по ее мнению, перья придавали платью загадочность и женственность, а ноги лучше не брить, а делать депиляцию. Про зашитые разрезы я решила не говорить, чтобы не доводить подругу до инфаркта.
Приехали в салон. Мальчик-стилист осмотрел меня так, будто я не девушка, а какое-то доисторическое существо юрского периода.
— Да-а, придется серьезно поработать, — вздохнул он, накинул на меня халат и взял в руки ножницы.
— Не стричь! Волосы не трогать! Я их отращиваю! — завопила я.
— Вам не идет такая длина. У вас нос слишком длинный, чтобы такие волосы носить. Вам надо короткую стрижку-ежик.
— А у вас — язык слишком длинный! — ответила я.