Обилие эпиграфических памятников II тысячелетия до н. э. заставляет более внимательно отнестись к единственному свидетельству эпоса о применении письма в быту героев. Почти полное отсутствие указаний на грамотность анактов, ходивших под Трою, не должно нас удивлять. Так, в древнейших былинах о киевских богатырях трудно найти сведения о письменности, хотя на Руси уже в XII в. н. э. многие лица писали на бересте,[67] а около 1110 г. была составлена древнейшая часть «Повести временных лет». Посвященные военным подвигам оймы ахейских аэдов также не упоминали о занятиях грамотного населения.[68] Интересно отметить сдержанное отношение эпоса к письму, которое чувствуется в рассказе о Беллерофонте, покинувшем родную Эфиру (Аргос) по злым наветам клеветницы.[69] Уже давно отмечено, что сказание о Беллерофонте содержит весьма архаичный мотив борьбы героя со сказочным чудовищем Химерой. Поэтому упоминание здесь грамоты-письма достойно особого внимания. Примечательно, что в данном эпизоде грамотен царь Пройт, тогда как Беллерофонт читать, по-видимому, не умел. Общий тон повествования соответствует действительно широкому употреблению письма, которое наблюдается во дворцах ахейских басилеев (Пилос, Фивы) и в ближайших к правителям кругах (дома микенских торговцев). Это не может быть случайностью, вероятно, эпос сохранил здесь один из эпизодов неурядиц, происходивших в ахейских царствах.
Отдельные упоминания о том, что во II тысячелетии до н. э. существовала письменность, можно встретить и в поздней греческой традиции. Так, Плутарх передает старинное беотийское предание, по которому в находившейся в Беотии могиле Алкмены, матери Геракла, спартанским царем Агесилаем были найдены письмена, сходные с египетскими знаками.[70]
Следует отметить явное созвучие изысканности шрифта ахейских грамотеев с общей рафинированностью культуры страны в течение трех столетий после 1450 г. до н. э.
Сложная письменность ахеян была расшифрована в результате многолетних исследований. А. Эванс, И. Сундвалль, Д. Майрс, А. Кобер и Е. Беннетт[71] классифицировали и систематизировали знаки и досконально изучили многообразие ахейских документов. Но чтение текстов оставалось недоступным, так как языковеды следовали старой теории П. Кречмера о неиндоевропейском характере древнейшего населения страны. Принципиально важными этапами исследования явились работы Б. Грозного (40-е годы), где «минойский» язык решительно отнесен к индоевропейской группе, и В. Георгиева (1948—1953), показавшего тесную близость «минойского» языка к старинному критскому греческому диалекту и прочитавшего несколько знаков.