— Ни… То немец, по звуку знаем. Немец. Звиняйте, треба тикать.
— Да погоди, — Платону хотелось расспросить мужика, как там, где идет война. — Успеешь тикать: самолет-то улетел.
— Цей улетив, други прилетят. Оно бачишь? — Он указал на медленно таявшую в небе белую петлю. — То знак разведчик оставыв для бомбовозов. То мы вже знаемо. Не раз так було. Надо тикать у полэ, от станции подали.
— А вы откуда?
— З-пид Ужгороду, — ответил мужик уже от брички.
«Ну, эти из дальних мест…» — облегченно подумал Платон, однако тревогой повеяло на него, будто вплотную коснулся опасности. Через дорогу перешел, идет, спешит, а сам нет-нет да и взглянет на небо: долго что-то не тает белый след от вражеского самолета… Вдруг и в самом деле это зловещий знак? Да только уж как-то все это непонятно: разве у них карт нет и разве там не обозначены города и станции? Дело другое — скопление войск… Но опять же, что за знак такой непрочный? Был бы ветер, его давно бы уже стерло и следов не осталось… Взглянул снова на небо — вроде тает петля. Хотя бы скорее исчезала, мало ли что…
В приемной на ходу спросил у секретарши:
— Никто не звонил?
— Звонили, — сказала и вслед за ним вошла в кабинет. — Из управления дороги. Сводку требовали.
— А-а, — небрежно отмахнулся он. — Ладно… Ларионову скажите.
— Я так и сделала.
— Молодец.
Секретарша вышла, Платон подошел к окну, распахнул обе створки, но с улицы хлынул нагретый, пахнущий паровозным дымом воздух, и он снова закрыл окно, глядя сквозь оклеенное крест-накрест газетными полосками стекло. Внизу по бесчисленным путям взад-вперед сновали маневровые паровозы, с горки веером разбегались вагоны, щелкая колесами на прижимных узлах. Горку только недавно механизировали, она была гордостью станции — и потому, что это редкая новинка, и потому, что она перестала калечить людей: сколько пальцев оставили башмачники, подкладывая вручную башмаки под бегущие вагоны! Имелись, правда, у них длинные крючки, но они были неудобны, пользовались ими редко и неохотно — как правило, после очередного ЧП или нагоняя о соблюдении техники безопасности.
Механизированная горка — можно сказать, детище Платона. Сколько энергии, сил и души вложил он в нее, пока наконец внедрили! Станция после этого сразу посолиднела, вышла в разряд передовых. И люди как-то преобразились, даже те, кто к сортировке и не имел прямого касательства. Вспомнил, какие гордые и переполненные чувством радости от необычности своей профессии вернулись с курсов в Днепропетровске первые операторы механизированной горки. Смотрели на них, как смотрели когда-то на первых летчиков. И среди них был младший Платонов брат — Петро. Способный парень, красавец! В прошлом году в армию призвали, служит на Дальнем Востоке.