На полу под гобеленом лежала высокая фигура в мантии. Я узнала ей, это была та женщина, что подозрительно смотрела на меня когда приносила воду в ванную на следующий день после того как я приехала в аббатство. Я скользнула руками под её руки и, ворча, попыталась поднять её. Температура ее коже была прохладнее, чем у меня, но ничего похожего на холод, исходящий от Аркуса я не почувствовала. У нее явно не было дара холода, чтобы защитится от пламени, заполнившего коридор.
Окно было единственным возможным выходом. Я осторожно положила, Сестру Пастель обратно на пол и подняла деревянный стул, и разбила его об одно из окон, которое содрогнулось, но не сломалось. Я попыталась разбить стекло плечом, но нечего не вышло, только моя рука зверски заныла от боли. Я отступила на несколько шагов и собиралась повторить попытку, когда раздался низкий голос: — Отойди!
Я отошла от окна и как можно лучше прикрыла Сестру Пастель своими телом, а голову руками. Раздался оглушительный треск, и красивое узорчатое стекло взорвалось, рассыпаясь яркими осколками по полу. Прилив свежего воздуха расчистил комнату от дыма, когда Аркус перелазил через окно в комнату.
Я сорвала гобелен со стены и бросила его на острые края рамы. Вместе мы подняли Сестру Пастель на подоконник и вылезли наружу. Как только Аркус положил ее на холмик рядом, я сделала, большой вдох развернулась и направилась обратно в библиотеку.
Хотя моя мама и научила меня основам письменности, именно бабушка привила мне любовь к книгам и научила меня читать, принося несколько томиков всякий раз, когда приходила. Мысль обо всех тех драгоценных книгах в библиотеки, растворяющихся в пепел, была невыносима.
— Что ты делаешь? — закричал Аркус.
— Спасаю книги!
Я услышала его шаги, прежде чем он схватил меня за плечи и развернул к себе лицом. — Оставь их! Огонь не распространится так далеко.
Послушавшись, я последовала за ним, когда он побежал вдоль стены аббатства. На северной стороне монахи все ещё носились с ведрами речной воды. Аркус рассказал им, где он оставил Сестру Пастель, и побежал к Брату Тислу.
— Как он? — Спросил Аркус, Брата Гамута.
— Все еще жив, — ответил монах, раздраженно глядя на ревущий огонь.
Аркус кивнул и бросился обратно к большой деревянной двери аббатства, место, где он выглядел таким потерянным и застывшим всего несколько минут назад. Пламя вырывалось из блестящих углей, которые горели черным в оранжевом свете. Он нахмурил брови, широко раскинув руки, и хлопнул в ладоши. Лед покрыл камни и тут же растаял. Еще один хлопок и ещё больше тающего льда.